Цели и средства эстетического воспитания. Эстетика обстановки в ДОУ включает в себя

Эстетическое воспитание дошкольников представляет собой процесс, в результате которого у ребенка развивается способность замечать красоту окружающей среды, любить искусство и быть к нему причастным. Воздействие на личность ребенка начинается уже с первого года его жизни, оно должно быть целенаправленным и систематичным.

Цель эстетического воспитания - научить ребенка видеть и понимать прекрасное вокруг

Эстетическое воспитание - определение

Воспитание чувства прекрасного не ограничивается лишь художественно-музыкальным восприятием. Это целая система, включающая в себя отношение ребенка к общественному труду и жизни, к быту и природе.

Но познание искусства – это наиболее ценная составляющая этой многогранной системы, которая помогает воспитать в ребенке нравственность, развить музыкально-эстетические чувства, воображение и фантазию.

С первых дней жизни ребенка привлекают яркие блестящие игрушки и предметы, красочные цвета и привлекательные элементы. Удовлетворенный интерес вызывает у них чувство радости и удовольствия. Понятие «красивый» осознается ребенком очень рано. Слушая сказки или песни, рассматривая картинки, игрушки, они получают массу положительных эмоций и переживаний. Эти неосознанные импульсы в процессе эстетического воспитания и развития детей дошкольного возраста постепенно переходят в сознательное восприятие прекрасного. Задача взрослых состоит в формировании основ гармоничного вкуса, развитии художественно-творческих способностей дошкольников, их эстетических чувств и представлений.

Познание мира искусства происходит с помощью цвета, формы и звука. Однако существуют некоторые особенности, которыми обусловлено эстетическое воспитание дошкольников. Оно требует высокоразвитой сенсорной культуры.

Восприятие прекрасного у ребенка неразрывно связано со способностью восхищаться формой и содержанием объекта. Форма – это совокупность красок, звуков и очертаний. Однако об эстетическом воспитании приходится говорить лишь тогда, когда восприятие красоты связано с эмоциональной составляющей, с личным отношением и сопереживанием. Чувства – это основа эстетического воспитания детей дошкольного возраста. Важно развить в ребенке способность бескорыстно радоваться, чувствовать легкое светлое волнение от встречи с красотой и прелестью мира искусства. От педагога потребуется немало терпения и сил, чтобы ненавязчиво привить ребенку любовь к прекрасному, пронизывающему все его существование благородными побуждениями и стремлениями.

Эмоциональный отклик и чувственное эстетическое восприятие красоты постепенно переходит на другой уровень. Это формирование собственных суждений, представлений о мире красоты.

Дошкольное воспитание состоит из множества художественно-эстетических приемов. Это и придумывание повестей и рассказов, сочинение стихотворений и песен, рисование и изготовление декоративных поделок. Наивное и неимоверно искреннее отражение действительной реальности, отсутствие корыстных побуждений, непосредственность и вера во все сказанное – вот, что характеризует художественную деятельность детей дошкольного возраста. Уже на данном этапе наблюдается развитие творческих способностей, выражающихся в необыкновенной фантазии, желании воплотить задуманную идею в жизнь, умелой комбинации своих знаний, умений и полученных впечатлений. Выраженные чувства, эмоции и мысли искренни и чисты.

Игра

Подражание – это один из способов выражения детского творчества.

Эта яркая особенность, характеризующая детей дошкольного возраста, находит применение в игровой деятельности. Игра – это детское восприятие взрослой жизни, реализация их впечатлений, полученных из окружающего мира. Именно она оказывает на начальном этапе жизни влияние на творческое и эстетическое развитие дошкольников. Игра, возникающая по личной инициативе дошкольников, характеризуется наличием замысла. Вначале он нестабилен, и одна идея сменяется другой. Взрослея, дети наполняют смыслом игру, она становится целенаправленнее и реалистичнее. В сюжетно-ролевой игре происходит развитие творческого воображения. Многие помнят, как в детстве строили шалаши, поезда из стульев и из подручных средств изготавливали все предметы обихода, представляя себе взрослую жизнь.

Процесс игры – это немаловажная часть жизни дошкольников, которая учит преодолевать трудности, познавать внешний мир и искать выход из затруднительного положения.

Творческое воображение выражается и в сознательном объединении различных сюжетов. Увиденное по телевизору или услышанное из рассказов, они дополняют театральными постановками или знаниями, полученными из других источников. Можно сказать, они комбинируют свои знания и умения с впечатлениями от реальных событий или придуманных историй. Фантазия малышей безгранична и они очень часто дополняют сюжетную линию несуществующими в реальности героями или происшествиями. Например, путешествуют по неизведанным галактикам или таинственным царствам с загадочными зверушками. Вся игра наполнена искренностью и верой в правдивость придуманных историй. Сам К. С. Станиславский – великий режиссер, призывал актеров учиться искренности у деток.

Творчество

Дети удовлетворяют свои творческие потребности не только в игре. Выражение эмоций, впечатлений имеет место и в такой деятельности как рисование, лепка, пение и повествование.

Также как и игра, эти виды деятельности основываются на замысле, затем находятся средства для воплощения и претворения в жизнь. Полученные впечатления от просмотра произведений искусства находят отклик в душе маленького человечка, он уже не просто копирует все, что увидел, но и обладает навыками высказывания собственного отношения к воспринятой информации.

Период дошкольного возраста – это начало развития творческих способностей ребенка.

Они проявляются в умении создать замысел, развить сюжет и найти средства для достижения цели, реализации задуманного, комбинировании полученных знаний и собственного представления. Этот период знаменуется неимоверной искренностью в передаче мыслей и эмоций. Дальнейшее развитие художественно-эстетических способностей потребует специального обучения. Это музыкально-творческое развитие ребенка, воспитание и обучение способам и техникам выражения замысла в рисунке, музыке и слове. Такое развитие вызывает в ребенке сознательную тягу ко всему прекрасному, наделяет положительными качествами, но и гарантирует раскрытие его потенциала. Качественное обучение заключается не только в развитии навыков у ребенка в музыкально-исполнительской сфере, изобразительном искусстве или другой художественно-творческой деятельности. Оно способствует самостоятельному труду и желанию самосовершенствоваться, подогревает интерес к выбранному виду искусства и вызывает желание учиться.

Сочиняя небольшие стихотворения для мамы, подруги или бабушки, посвящая небольшие рассказы родным и близким, ребенок чувствует себя реализованным. Украшая своими художественными произведениями пространство дома, детского сада, он вносит свою лепту в повседневную жизнь окружающих его людей, он делает ее лучше и прекраснее.

Огромную роль в развитии художественно эстетического воспитания детей дошкольного возраста играет личность педагога, его увлеченность и знания.

Даже в самой обычной школе могут работать талантливые педагоги, ученики которых занимают призовые места на международных конкурсах детского творчества. Причина успеха заключается в увлеченном стремлении развить потенциальные способности малышей и успешном художественно-творческом воспитании.

Воспитание вкуса

Эстетическое развитие вкуса у детей дошкольного возраста основывается не только на духовном наслаждении произведениями искусства, удовольствии от встречи со всем прекрасным. Оно заключается и в понимании естественной природной красоты, глубоком осознании необходимости труда, гармоничном оформлении быта и умении красиво одеваться. Воспитание помогает сформировать правильные тенденции развития эстетического вкуса у детей.

Чтение книг важное средство эстетического воспитания

Музыкально-художественные занятия знакомят их с мировыми шедеврами живописи, музыки и классической литературы. Крайне важно подбирать доступные дошкольному возрасту произведения. Из них можно отметить народные сказки, стихотворения К. И. Чуковского и С. Я. Маршака. Музыкальный мир малыша обогатится, если предоставить ему для прослушивания пьесы П. И. Чайковского и Д.Б. Кабалевского.

Приобщаясь к вечной красоте музыкально-художественного мира, у детей дошкольного возраста формируется правильное восприятие прекрасного, закладываются основы гармоничного вкуса, осуществляется развитие способностей. В дальнейшем, они будут чувствовать истинное эстетическое наслаждение при встрече со всем красивым. Дети учатся ценить и сохранять эту красоту. Важно ненавязчиво об этом им напоминать. Проходя мимо клумб с цветами, можно рассказать малышу, что цветы растут на клумбе, чтобы расцвести и украсить окружающее пространство, доставить эстетическое наслаждение прохожим, поэтому не нужно их срывать. Чтобы цветок расцвел, о нем нужно заботиться и поливать, а не уничтожать. В детском саду нужно поддерживать чистоту, убирать игрушки и разбросанные вещи, а не сорить, так всем будет уютно и комфортно. Книги нужно беречь, не пачкать и всегда класть их в специально отведенное место. Таким образом, они прослужат еще долго и пригодятся и младшим по возрасту ребятам.

Воспитание и обучение – это правильный путь, посредством которого можно заложить в ребенке правильные представления о мире, усовершенствовать эстетическое восприятие, на которых впоследствии сформируется его духовное богатство.

Какие средства воспитания и развития музыкально-эстетических ценностей существуют?

Воспитание и умение научить чувствовать красоту – это сложная задача, которая потребует неимоверных усилий, терпения и работы. Уже с первых лет жизни мы неосознанно формируем эстетическое восприятие малыша. Немаловажное значение имеет гармоничная обстановка в помещении, удобство и уют в комнате малыша, стиль декорирования пространства, наличие предметов искусства. В памяти малыша сохраняются первые впечатления и визуальные картинки, воспринятые зрением или осязанием.

Оформление помещений детского сада также должно представлять эстетическую ценность. Это не только приятные, светлые тона стен, но и продуманный подбор предметов обихода, эргономичность пространства, художественная простота, наличие только необходимых вещей и грамотное расположение их в пространстве.

Нужно помнить об охране жизни и здоровья малышей при оформлении помещений детского сада. В связи с этим следует уделить внимание:

1. Целесообразности, практической оправданности обстановки;
2. Чистоте, гигиене, простоте и красоте;
3. Контрастирующим сочетаниям рядом располагающихся объектов для того, чтобы ребенок зрительно смог быстро найти необходимую вещь и для обеспечения красочной атмосферы. Например, возле аквариума лучше расположить цветы ярко-желтых оттенков, а не бледно-синих;
4. Объединение всех элементов быта и декора в единый ансамбль.

Роль окружающего пространства

Приветствуется и рекомендуется присутствие в интерьере комнат таких декоративных элементов, как картины, эстампы и предметы прикладного искусства. Это не только доставляет художественно-эстетическое наслаждение, но и мотивирует дошкольников на самостоятельный труд, собственноручное изготовление поделок, написание картин.

Картины лучше выбирать те, которые доступны пониманию ребят. Это могут быть красочные натюрморты, изображения животных и птиц, сказочные персонажи или сюжеты из жизни людей, их труд.

Дети средних и старших групп проявляют большой интерес к пейзажам. Существуют замечательные репродукции знаменитых художников – Левитана, Шишкина, Васнецова, Серова, Саврасова и Кончаловского. Не рекомендуется и излишне загружать пространство картинами, дабы не уменьшить к ним интерес. В каждой комнате лучше располагать не более трех картин. Периодически их следует менять в зависимости от времени года, тематики предстоящего урока или беседы, перед чтением повести. Народное прикладное искусство должно занимать важное место в оформлении интерьера. Он дополняется хохломой, изделиями из керамики и другими предметами.

Важно не только украсить помещение, но и научить детей ценить уют и соблюдать чистоту.

Чистое, хорошо убранное помещение становится красивым, здесь приятно находиться – это должны понимать дети дошкольного возраста. Со временем они привыкают самостоятельно справляться с этими трудностями. Вначале им понадобиться помощь старших, затем их напоминание, ну, а вскоре они будут убирать за собой без внешних призывов и замечаний. Замечательно, если воспитатель будет поощрять любую инициативу дошкольников украсить помещение, привнести в него уют и комфорт. Также огромное значение имеет пример поведения воспитателя и родителей.

Природа в эстетическом воспитании

Еще одним помощником в воспитании художественно-эстетического вкуса дошкольников является родная природа. Задача воспитателя увидеть и показать детям капли росы на листьях травы или на паутинке, интересное переплетение трав или яркие краски заката… Художественные произведения о природе окажут неоценимую помощь в описании красоты и очарования природы. Важно уметь использовать воспитателю все, доступные для понимания дошкольников, материалы.

Целенаправленные экскурсии, ознакомляющие дошкольников с трудом строителей, моряков, врачей и других рабочих, учат их уважать чужой труд, быть внимательным к коллеге, действовать смело и дружно. Накопленный опыт отражается в играх, расширяет их кругозор, заставляет мыслить, замечать детали и обобщать.

Архитектура и искусство

Архитектурные сооружения, улицы, здания также представляют собой объект нравственного и художественно-эстетического воспитания детей. Первое знакомство с красотой домов и построек происходит непосредственно в здании детского сада. Во время прогулок вниманию малышей предоставляется улица со всеми ее достопримечательностями. Важно отмечать некоторые детали и особенности построек, обращать внимание на отдельные формы и линии, подчеркивать их целесообразность и гармоничное сочетание с другими предметами пейзажа.

Искусство – это неисчерпаемое средство, способствующее художественно эстетическому воспитанию детей дошкольного возраста. Оно учить ценить и любить родной край, быть честным, добрым, отзывчивым и мужественным.

Литература, музыка, театр

В произведениях искусства отражены героические поступки людей, их переживания и волнения.

Духовное обогащение детей происходит в результате знакомства с шедеврами знаменитых мастеров. Им доступны музыка и литература, скульптура и живопись, кино и театр.

Каждый из видов своеобразно влияет на чувственное восприятие ребенка и его мировоззрение. Детская литература немыслима без великолепных сказок А. С. Пушкина, которые представляют собой полноценную детскую поэму. Музыкально эстетическому воспитанию детей дошкольного возраста уделяется немало внимания. Большой вклад в пополнение музыкально неоценимой коллекции детской музыки внес П. И. Чайковский. Различные оттенки чувств, выраженные в звуках, не всегда можно выразить в словах. Музыкально-художественное воспитание учит дошкольников быть восприимчивее и отзывчивее.

Праздники, организованные в детском саду, оказывают неизгладимое впечатление на дошкольников. Они сохраняются в их памяти надолго и являются важным средством воспитания. Одним из наиважнейших условий является правильный подбор произведений, которые должны быть не только доступными для понимания, но и высокохудожественными. Музыкально-литературный материал усложняется в зависимости от возрастной группы, это обуславливает развитие дошкольников.

Воспитание музыкально-художественного дошкольного творческого восприятия ребенка – это задача детского сада, но немаловажна и роль семьи.

Взаимодействие воспитателя и родителей гарантирует полноценное развитие способностей ребенка и решение задач эстетического воспитания. Не каждый ребенок станет музыкантом, писателем или художником, но полученные знания создадут условия для воспитания полноценного гражданина своей страны, примерного семьянина и нравственно сформированного человека.

Среди других важных аспектов эстетической культуры личности в современную эпоху приобретает большое значение категория вкуса, которая детально и глубоко исследована в работах Пьера Бурдье. Согласно мнению Бурдье, эстетический вкус является социально обусловленной и институционально сконституированной категорией. В формировании эстетического вкуса формальному образованию принадлежит важная роль, но она является имплицитной, так как в собственном смысле, по мнению Бурдье, “художественное воспитание, которое, как предполагается дается образовательной системой, является практически несуществующим”.

Большой практический опыт в этом деле принадлежит А.С. Макаренко и С.Т. Шацкому. В организованных ими воспитательных учреждениях ребята принимали широкое участие в подготовке самодеятельных спектаклей, творческих драматических импровизаций. Воспитанники часто слушали художественные произведения и музыку, посещали и обсуждали театральные постановки и кинофильмы, работали в изокружках и студиях, проявляли себя в различных видах литературного творчества. Все это служило действенным стимулом развития лучших черт и качеств личности.

Образовательная система, основанная на социальных различиях, создает то, что Бурдье называет “эстетической диспозицией”, которая и определяет вкусы и ценности в области искусства, что соответствует месту индивида в социальной иерархии.

Социологические исследования, проведенные Бурдье среди групп населения с различным уровнем образования и с различным социальным положением, показывают, каким образом "культивированные диспозиции” и культурная компетентность проявляются в природе потребляемых культурных товаров и в способе, которым они поглощаются. Они варьируются в соответствии с категорией агентов и с областью в которой они применяются, начиная с наиболее “легитимных” областей, таких как живопись или музыка, и кончая наиболее личными, такими как одежда, мебель или пища, а внутри "легитимных” областей в соответствии с "рынками”, академическими или неакадемическими, в которые они могут быть помещены. В результате исследования были установлены два важных факта: с одной стороны, существует очень тесное отношение, связывающее культурные практики с "образовательным капиталом” и социальным происхождением, с другой, при равных уровнях образовательного капитала вес социального происхождения в системе объяснений практик и предпочтений увеличивается по мере удаления от наиболее “легитимных” областей культуры.

Образовательные квалификации будучи адекватным индикатором продолжительности школьной “индоктринации”, т.е. формального образования, гарантирует культурный капитал в той мере, в которой он унаследуется от семьи или же только приобретается в школе. "Показателем культурного уровня и его социального определения становится количество знания и опыта в сочетании со способностью говорить о них”.

На внеклассных мероприятиях дети имеют большие возможности для самопроявления. Отечественная школа накопила большой опыт по эстетическому воспитанию школьников в процессе внеклассной и внешкольной деятельности.

Принимая во внимание то взаимоотношение, которое существует между "культурным капиталом”, унаследованным от семьи, и "академическим капиталом”, а также логику передачи культурного капитала и функционирования образовательной системы, мы не можем объяснить тесную взаимосвязь между компетентностью в музыке или живописи и академическим капиталом исключительно действием образовательной системы и еще меньше художественным образованием, которое, как предполагается, она дает, но которое практически не существует. Академический капитал, согласно Бурдье -- это “продукт совмещенных усилий культурной трансмиссии через семью и культурной трансмиссии через школу”... Через операции внедрения ценностей школа также помогает сформировать общую диспозицию в отношении “легитимной” культуры, которая вначале приобретается по отношению материала, получившего статус программного, но может быть применена за пределами учебного плана, принимая форму незаинтересованной способности накапливать опыт и знание, которые могут и не быть “непосредственно прибыльными на академическом рынке”.

Общий вывод этого параграфа можно представить следующим образом. Вся система эстетического воспитания нацелена на общее развитие ребенка как в эстетическом плане, так и в духовном, нравственном и интеллектуальном. Это достигается путем решения следующих задач: овладения ребенком знаниями художественно-эстетической культуры, развития способности к художественно-эстетическому творчеству и развития эстетических психологических качеств человека, которые выражены эстетическим восприятием, чувством, оценкой, вкусом и другими психическими категориями эстетического воспитания.

Образовательная система определяет общую культуру, выходящую за рамки учебного плана, “негативно”, отграничивая внутри доминантной культуры область того, что включено в учебные планы и контролируется экзаменами.

Бурдье определяет основные черты культурной аристократии как эссенциализм и отказ от самоопределения своей сущности, что ведет за собой свободу от соблюдения мелочных правил. Для академической аристократии идентификация с сущностью культивированного человека равно принятию требований, имплицитно в ней содержащихся. В своих целях и средствах образовательная система определяет стремление к "легитимному самодидактизму”, который предполагается при приобретении общей культуры и необходимость в котором растет по мере продвижения в образовательной иерархии. Противоречивость фразы "легитимный самодидактизм” указывает на качественное различие между высоко ценимой вне учебного плана культурой обладателя академических квалификаций и “нелегитимной”, “внеплановой” эстетической культурой самодидакта. Последняя, вне институционального контроля, который официально санкционирует ее приобретение, признается только в пределах технической компетенции без какой-либо социальной ценности.

Хотя образовательные институты предполагают выполнение определенных эстетических практик, они не могут требовать их выполнения, поэтому эти практики становятся атрибутом, закрепленным за определенным статусом, характеризующим эстетическую диспозицию.

Эта логика помогает объяснить, каким образом "легитимная диспозиция”, которая приобретается путем частого контакта с определенным классом текстов, а именно литературными и философскими произведениями) признанными академическим каноном, распространяется на другие менее легитимные произведения, такие как авангардная литература или на области, получившие меньшее академическое признание, такие как кино. Компетенция в этих областях не обязательно приобретается в учебном процессе, чаще она является результатом ненамеренного усвоения, осуществляемого через семейное или внешкольное, но институциональное (кружки, клубы, лектории и т.д.) эстетическое образование. Эта диспозиция при помощи набора перцептупальных и оценочных схем дает возможность его обладателю воспринимать, классифицировать и запоминать разнообразный эстетический опыт. Таким образом, можно объяснить то, что образовательные квалификации функционируют как условия входа в универсум легитимной культуры. Но существует еще один важный, еще более скрытый эффект институциональной системы эстетического воспитания. Через образовательные квалификации обозначаются некоторые условия существования -- те, которые составляют предпосылку получения квалификации, а также эстетической диспозиции, наиболее жесткого условия вступления в мир “легитимной культуры”.

Любое “легитимное” произведение задает нормы своего восприятия и определяет как единственное легитимный способ восприятия тот, который вводит в игру определенную диспозицию и определенную компетентность. Это означает, что все агенты объективно измеряются этими нормами. В то же время можно установить являются ли эти диспозиции компетентности дарами природы или же продуктами обучения и выявить условия неравного классового распределения способности к восприятию “высокой культуры”.

По мнению Бурдье, невозможно провести сущностный анализ эстетической диспозиции, который основан на рассмотрении объектов социально предназначенных в качестве произведения искусства, то есть требующих эстетической интенции, способной конституировать их как таковые. Такой анализ, вынося за скобки институциональный аспект проблемы, не принимает во внимание коллективного и индивидуального генезиса этого продукта истории, бесконечно репродуцируемого образованием и не выделяет историческую причину, которая подлежит необходимости института. Если произведение искусства это то, что требует быть воспринято как эстетическое, и если каждый объект, естественный или искусственный, может быть воспринят эстетически, то и можно прийти к выводу, что эстетическая интенция создает произведение искусства. Внутри класса искусственно созданных объектов, определенных в оппозиции к естественным объектам, класс художественных объектов определяется тем фактом, что их необходимо воспринимать эстетически, то есть с точки зрения формы, а не функции. Но как такое определение может быть сделано операционально? Э. Пановский отмечает, что практически невозможно определить научно в какой момент искусственный объект становится художественным объектом, то есть форма преобладает над функцией/

Одним из важных источников эстетического опыта школьников является разнообразная внеклассная и внешкольная работа. В ней удовлетворяются насущные потребности в общении, и происходит творческое развитие личности.

Интенция производителя является продуктом социальных норм, которые определяют историческую изменчивую границу между простыми техническими объектами и произведениями искусства. Однако оценка зависит также и от интенции зрителя, которая сама является функцией условных норм, управляющих отношением к произведению искусства в определенной социально-исторической ситуации, а также от способности зрителя конформировать с этими нормами, то есть от его художественного образования. Эстетический способ восприятия в “чистом виде” соответствует определенному способу художественного производства. Так, если продукт художественной интенции утверждает абсолютную первичность формы над функцией (постимпрессионизм) это категорически требует “чистой” эстетической диспозиции, которая раньше требовалась лишь условно.

Современный зритель должен репродуцировать первичную операцию, при помощи которой художник произвел этот новый фетиш. Взамен он получает как никогда много. Наивный эксгибиционизм “выставляемого напоказ” потребления, который стремится к дистинктивности в “грубом” выставлении напоказ плохо усвоенной роскоши -- ничто в сравнении со способностью чистого взгляда, квазикреативной власти, которая отделяет эстета от толпы радикальным различием, инскрибированным в “персонах”. В этой с вязи Бурдье обращается к концепции культуры Х.Ортеги-и-Гассета. Он опирается на положение Ортеги о враждебности массы новому искусству, “антинародному” по своей сущности.

"Эстетический вкус формируется у человека в течение многих лет, в период становления личности. В младшем же школьном возрасте о нем говорить не приходится. Однако это ни в коей мере не означает, что эстетические вкусы не следует воспитывать в младшем школьном возрасте. Напротив, эстетическая информация в детском возрасте служит основой будущего вкуса человека"

В последнее время “самолегитимирующее воображение счастливого меньшинства”, становится предметом анализа столь влиятельного философа как С. Лангер. В ее исследовании мы видим “постоянное воссоздание кантианской темы антиномии чистого удовольствия и наслаждения чувств”: «В прошлом массы не имели доступа к искусству. Музыка, живопись и книги были удовольствиями доступными богатым, Можно было бы предположить, что бедные, "простые” люди получали бы такое же удовольствие если бы у них был шанс. Но теперь, когда все могут читать, ходить в музеи, слушать великую музыку по крайней мере по радио, суждение масс об этих вещах стало реальностью, и таким образом стало ясно, что великое искусство не является непосредственным чувственным удовольствием. Иначе оно, подобно печенью или коктейлям льстило бы как необразованному, так и культивированному вкусу”.

Эстетические явления действительности и искусства, глубоко воспринятые людьми, способны порождать богатый эмоциональный отклик. Эмоциональный отклик, по мнению Д.Б. Лихачева, является основой эстетического чувства. Оно представляет собой "социально-обусловленное субъективное эмоциональное переживание, рожденное оценочным отношением человека к эстетическому явлению или предмету"

Отношения дистинктивности не являются лишь случайным компонентом эстетической диспозиции. Чистый взгляд предполагает разрыв с обычным отношением к миру, который является социальным разрывом. Х.Ортега-и-Гассет современному искусству систематический отказ от всего человеческого то есть от страстей эмоций и чувств, которые обычные люди вкладывают в свое обычное существование. “Отказ от человечного” означает отказ от всего обычного, легкого и непосредственно доступного. Интерес в содержании репрезентации, который ведет людей к называнию прекрасным репрезентацию прекрасных вещей, уступает место равнодушию и дистанции, которые отказываются подчинять суждения о репрезентации природе репрезентируемого объекта.

Таким образом, утверждает Бурдье, "чистый” взгляд может быть определен в сравнении с "наивным” взглядом, а популярная эстетика определяется по отношению к высокой эстетике. Нейтральное описание любого из этих противоположных типов видения невозможно.

В своем анализе "популярной” эстетики, которая представляет особый интерес для темы данной работы, Бурдье подчеркивает, что она основана наподтверждении связи между искусством и жизнью, что предполагает подчинение формы функции, на “отказе от отказа”, который является отправным пунктом высокой эстетики, то есть явного отделения повседневной диспозиции от эстетической. Враждебность рабочего класса и слоев среднего класса, обладающих наименьшим культурным капиталом, по отношению к формальным экспериментам проявляется в отношении к театру, живописи, кино, фотографии. В театре и в кино популярная аудитория любит сюжеты, которые развиваются логически и хронологически в направлении к счастливому концу и идентифицируют себя скорее с простыми сюжетами и персонажами, чем со спорными символическими фигурами и действиями или загадочными проблемами “театра жестокости” и т.п.. Это отторжение происходит не из-за незнакомости, а по причине глубоко укорененного требования участия, в котором формальный эксперимент приносит разочарование.

Популярные вкусы относятся в формальной утонченности как к знаку вытеснения, отторжения непосвященных. Характер высокой культуры, сакральной и удушенной, предполагает ледяную торжественность великих музеев, роскошь оперных театров, декор концертных залов, что создает дистанцию, отказ от коммуникации, предупреждение против соблазна фамильярности. Напротив, популярные развлечения предполагают участие зрителя, а также коллективное участие публики в празднике, причиной которого оно становится.

Эта популярная реакция является полной противоположностью отдаленности, равнодушию эстета, который, аппроприируя какой-либо из объектов популярного вкуса, вводит дистанцию, разрыв -- меру своей отдаленной дистинктивности, путем смещения интереса с содержания, персонажа или сюжета на форму. Относительная оценка специфических художественных эффектов несовместима с погружением в непосредственную данность произведения. Эстетическая теория так часто рассматривала отдаленность, незаинтересованность, равнодушие как единственный способ признать автономность произведения искусства, что мы стали забывать, что они означают отказ от инвестирования самого себя и серьезного восприятия. Создалось убеждение, что вкладывание слишком большой страсти в творения разума наивно и вульгарно, что интеллектуальное творчество противостоит моральной целостности или политической последовательности.

Популярная эстетика представляет, по утверждению Бурдье, негативную противоположность кантианской эстетике. Последняя стремится отделить незаинтересованность, единственную гарантию эстетического качества созерцания, от заинтересованности чувств, которая определяет приятное, и от заинтересованности разума, которая определяет Добро. По контрасту, в массовой культуре каждый имидж выполняет функцию и соотносится с нормами морали или с удовольствием во всех суждениях. Эти суждения всегда являются реакциями на реальность репрезентируемой вещи или на функции, которые могла бы выполнять репрезентация. Так, фотограф) может репродуцировать ощущение ужасов войны, просто показав этот ужас. “Популярный натурализм узнает красоту в образе красивой вещи или, реже, в красивом образе красивой вещи”.

Еще одна категория эстетического воспитания - сложное социально-психологическое образование - эстетический вкус. А.И. Буров определяет его, как "относительно устойчивое свойство личности, в котором закреплены нормы, предпочтения, служащие личным критерием для эстетической оценки предметов или явлений"

Эстетика, которая подчиняет форму и само существование образа его функции, плюралистична и условна, завися от различных аудиторий. Поскольку имидж всегда судится путем отсылки к функции, которую он выполняет для определенного человека или класса зрителей, эстетическое суждение принимает форму гипотетического суждения, имплицитно основанного на признании жанров, совершенство и масштаб которых определяется концептом. Произведение часто редуцируется к стереотипу их социальной функции. Неудивительно, что эта эстетика, которая основана на информативном или моральном интересе, отвергает образы тривиального суждения образу объекта автономности в отношении объекта образа. Только цвет может предотвратить отторжение тривиальных вещей.

Принципы оценки произведения искусства людьми, не имеющими специфической компетенции, полностью противоположны принципам традиционной эстетики. Для популярной культуры характерна систематическая редукция объектов искусства к объектам жизни, что является явным "варварством" с точки зрения "чистой” эстетики. Эстетизм, который делает артистическую интенцию основой "искусства жить” предполагает своего рода моральный агностицизм, полную противоположность этической диспозиции, которая подчиняет искусство ценностям искусства жизни. Эстетическая интенция может только противоречить диспозициям этоса или нормам этического, которые определяют легитимные объекты и способы репрезентации для различных социальных классов, исключая из универсума репрезентабельного некоторые реальности и способы их репрезентации. Так, наиболее легкие способы эпатажа это трансгрессия этической цензуры (например, в вопросах секса), которую принимают другие классы даже внутри области, которые доминантная диспозиция определяет как эстетическое. Другой способ -- это придание эстетического статуса объектам или способам репрезентации, которые исключаются доминантной эстетикой своего времени.

Символическая трансгрессия представляет собой антитезу мелкобуржуазного морализма.. Декадентское искусство, отрезанное от социальной жизни, не уважающее ни бога, ни человека, должно быть подчинено науке морали и справедливости.

Д.Б. Неменский определяет эстетический вкус, как "невосприимчивость к художественным суррогатам" и "жажду общения с подлинным искусством". Но нам более импонирует определение данное А.К. Дремовым. "Эстетический вкус - это способность непосредственно, по впечатлению, без особого анализа чувствовать, отличать подлинно прекрасное, подлинные эстетические достоинства явлений природы, общественной жизни и искусства"

Целью искусства, в таком случае, должно быть возбуждение морального чувства, достоинства, идеализация реальности подмены объекта идеалом объекта, изображением истинного, а не реального. Одним словом, оно должно образовывать. Для этого оно должно передавать не личные впечатления, а реконструировать социальную и историческую истину, доступную для всеобщего суждения. Эта концепция образовательной функции искусства, полностью редуцирующая его собственно эстетический аспект, нашла выражение во многих теоретических и практических разработках концепции эстетического воспитания. Результатом явилось смещение акцентов в художественном воспитании на идеологическую, этическую, историческую сторону произведения, на все то, что так или иначе связано с содержанием, а форма была практически выведена за скобки. Такой подход, несмотря на его демократический потенциал, является на деле формой идеологической индоктринации через посредство текстов искусства и вряд ли может быть назван эстетическим воспитанием. Кроме того, в нем не учитываются социальные различия, во многом обуславливающие разницу в восприятии искусства.

Восприятие произведения искусства, согласно Бурдье, также социально обусловлено, так как оно основано на "принципе уместности”, сконституированном и приобретенном социально. Именно этот принцип позволяет выбирать стилистические черты, характерные для определенного периода, художника или группы художников, из многообразия предложенных глазу элементов. Невозможно охарактеризовать произведение искусства с точки зрения стиля без знания альтернативных возможностей, т.е. без определенной компетентности. "Эстетическая диспозиция, понимаемая как способность к восприятию и расшифровке специфически стилистических характеристик, неотделима от специфической художественной компетентности”.

В зависимости от содержания, яркости эстетические явления способны возбуждать в человеке чувства духовного наслаждения или отвращения, возвышенные переживания или ужас, страх или смех. Д.Б. Лихачев отмечает, что, испытывая такие эмоции неоднократно, в человеке формируется эстетическая потребность, которая представляет собой "устойчивую нужду в общении с художественно-эстетическими ценностями, вызывающими глубокие переживания"

Последняя может быть приобретена не только в процессе обучения, но и в прямом контакте с произведениями искусства. Таким образом, способность к эстетическому суждению воспитывается путем создания эстетической диспозиции, т.е. способности к самостоятельным эстетическим суждениям, и формируется эта основа эстетической культуры личности только институционально, т.е. или в процессе обучения, или в процессе контакта с такими культурными институтами как музеи, галереи, выставки, в которых эксплицитно или имплицитно присутствует образовательная функция. Но это еще не объясняет разницы между "чистым”, незаинтересованным восприятием формы, характерным для эстетической диспозиции, и восприятием, обусловленным популярным, или "варварским” вкусом, основанным на оценке содержания произведения искусства. Согласно Бурдье, чтобы объяснить связь между "культурным капиталом” (т.е. уровнем образования) и способностью оценивать искусство “внезависимости от его содержания”, недостаточно указать на тот факт, что образование обеспечивает языковые инструменты и референции, которые делают возможным выражение эстетического опыта и конституируются этим выражением. По сути дела, эта связь утверждает зависимость эстетической диспозиции от материальных условий существования, которые являются предпосылкой аккумуляции культурного капитала, который может быть приобретен в результате отстранения от экономической необходимости. Вывод Бурдье основан на социальной обусловленности эстетической культуры личности -- только высшие страты общественной иерархии, свободные от повседневных экономических трудностей, становятся носителями эстетической диспозиции и незаинтересованных эстетических суждений, основанных на принципах кантианской эстетики.

Бурдье, так же как и Г. Рид, обращается к понятию игры, но игра для него -- не пространство свободного применения творческих сил, а интеллектуальная иллюзия, требующая “игровой серьезности”, доступная только тем, кто не забывает о нейтрализующей дистанции, которой требует “иллюзия” - игра. Способность удерживать эту дистанцию крайне важна для эстетической диспозиции, которая представляет собой ”обобщенную способность нейтрализовать требования повседневности и выводить за скобки практические цели... которая может возникнуть в мире, свободном от настоятельной необходимости и путем практики такой деятельности, которая является самоценной -- учебных упражнений или созерцания произведений искусства.

Только так возможно полноценное освоение эстетического явления, его содержания, формы. Это требует развития у ребенка способности тонкого различения формы, цвета, оценки композиции, музыкального слуха, различения тональности, оттенков звука и других особенностей эмоционально-чувственной сферы. Развитие культуры восприятия есть начало эстетического отношения к миру.

Роль эстетического воздействия как школы, так и семьи, в таком случае, так же обусловлена экономическими и социальными условиями, лежащими в их основе, а также содержанием, которые они “внушают”. Введение игрового элемента в образовательную практику (в форме спортивных игр, а также игровых элементов в стандартных учебных занятиях) не столько создает определенную "зону свободы”, так как игры эти проходят по строго установленным правилам, сколько конституирует элементы эстетической, незаинтересованной деятельности, которая составляет часть жизнедеятельности экономически привилегированных классов. Эта аккумуляция культурного капитала через игру позволит подростку, при вхождении в мир взрослых, освоить такую "незаинтересованную” и "неоплачиваемую” деятельность как внутреннее убранство дома и его поддержание, прогулки и туризм, церемонии и приемы, а также артистические практики и удовольствия. Символическое потребление произведений искусства составляет неотъемлемую часть свободы от экономической нужды, которому сопутствует наличие свободного времени и субъективных возможностей такого потребления, оно является "утверждением власти над доминируемой необходимостью”.

так часто происходит в рамках учебных программ представляет собой согласно Бурдье "эстетическую перверсию”. Рационализация ведет к использованию эксплицитных, стандартизированных таксономий, зафиксированных раз и навсегда в форме синоптических схем или дуалистических типологий (например, классицизм / романтизм). Образовательная система не может создать эстетическую диспозицию или дать конкретное направление эстетическому восприятию, но она создает формы выражения, которые ставят практические предпочтения на уровень квазисистематического дискурса и сознательно организуют их вокруг эксплицитных принципов, что ведет к символическому овладению практическими принципами вкуса. В этом смысле художественное воспитание играет такую же роль для эстетического вкуса, как грамматика для языковой компетентности. Оно заменяет систематичность "эстетики в себе”, основанной на практических принципах вкуса на интернациональную квазисистематичность формальной эстетики. Таким образом, академизм потенциально присутствует в любой рациональной педагогике, которая передает доктринальный набор эксплицитных норм и формул, скорее негативных, чем позитивных. Причиной отрицательного отношения эстета к педагогике является то, что рациональное обучение искусству предлагает замену непосредственному опыту -- тропинку, которая укорачивает долгий путь знакомства, таким образом предлагая решение для тех, кто надеется наверстать упущенное.

В своем анализе эстетической культуры личности Бурдье руководствуется двумя критериями -- уровнем образования и социальным происхождением, которые как определяют различные типы отношения человека к произведению искусства, так и эстетический вкус. Можно выделить два основных способа приобщения к эстетической ценности и, соответственно, две группы, находящиеся в оппозиции друг к другу. Первая группа идентифицирует себя с схоластическим определением культуры и считает, что она усваивается в учебном процессе. Вторая защищает неинституциональную культуру и отношение к ней. Эта борьба между “читателями” и “художниками” является борьбой различных фракций доминантной культуры по поводу определения личности, того, что является моделью личности и того типа образования, который может его продуцировать.

Система эстетического воспитания подразумевает такое педагогическое воздействие на ребенка, которое способствует развитию у него способности воспринимать прекрасное вокруг себя, отличать красивое, гармоничное от безобразного. Молодые люди со временем должны не только уметь оценивать красоту природы, человеческих отношений, но и испытывать необходимость эстетической деятельности.

Эстетическое воспитание – это одно из направлений педагогики, главная цель которого научить человека понимать и ценить прекрасное.

Эстетическое воспитание имеет личностную направленность и должно охватывать такие стороны развития детей:

1. Формирование потребностей в области искусства и художественных ценностей.
2. Воспитание способности к художественному восприятию, которое охватывало бы многие области эстетических явлений.
3. Освоение знаний для понимания искусства, развитие умения выражать собственные суждения, взгляды по поводу художественного воплощения действительности.

Понятие эстетического воспитания

Развивается эстетический вкус не вдруг, а на протяжении многих лет. Он возникает в процессе работы над эстетическим ростом личности ребенка, когда родители и педагоги стараются развить в нем творческие способности.

Эта сфера воспитания имеет комплексное воздействие на личность, пронизывает все области деятельности, влияет на глубину мышления и чувств, жизненные установки, избирательность. Она тесно взаимосвязана со всеми сферами воспитания, особенно нравственной, поскольку имеет эмоциональное воздействие, заставляет испытывать гамму сложных чувств, выступает организатором духовного роста, регулятором поведения.

О развитости эстетической культуры личности говорит отсутствие в поведении пошлости, способность оценить поэзию высоких чувств, отношений, творческого труда.

Детям не только необходимо иметь потребность в эстетической деятельности, но и активно применять усвоенную систему знаний и навыков в повседневной жизни. Детское творчество тренирует память, формирует мыслительные реакции, учит планированию. Самые первые уроки эстетики на примерах явлений природы и родного края зарождают основы патриотизма, любви к близким, Родине.

Значение эстетического воспитания

Его актуальность человечество начало понимать еще со времен древности. Многие мыслители и поэты утверждали, что с его помощью можно установить общество гармонии и справедливости что «красота спасет мир».

Воспитательная сила искусства заключена в том, что с его помощью человек способен переживать такие насыщенные чувства как радость и грусть, любовь и ненависть, восхищение и разочарование. Испытанные однажды по прочтении сказки или театральной постановки, они переносятся ребенком на реальные жизненные явления.

Культура, литература играют в духовной жизни общества роль не меньшую, чем наука. С их помощью молодежь тоже познает мир, развивает свое сознание, укрепляется во взглядах и убеждениях.

Игра – наиболее продуктивный способ развития творческого потенциала. Посредством игровой деятельности ребенок включается в общение, овладевает элементами культуры, накапливает эстетические впечатления. В процессе игры происходит подготовка к тому, чтобы войти в мир искусства, превратить его в средство познания всего, что окружает.

Занятия по развитию речи формируют представления о многообразии языков и культур родной страны, пробуждают любовь к чтению, дают навыки культуры общения. Особое место занимают походы в театр, кружки выразительного чтения.

На занятиях по окружающему миру воспитывают любовь к природе, патриотизм. Особая роль отводится школьному музею, внимания требует формирование традиций учебного заведения.

Внеурочная деятельность по изучению культуры народов России , проведение совместно с родителями мероприятий, праздников, участие в народных играх и театрализованных представлениях, обрядах дает возможность комплексного решения задачи эстетического развития детей и одновременно их духовно-нравственного воспитания.

Планирование уроков по искусству приобретает особенно важную роль. Они органично продолжаются во время внеклассной деятельности. Приобретенные на уроках по искусству знания ребята с успехом применяют в реальной творческой практике на занятиях в драматических кружках, группах изобразительного искусства.

С этой воспитательной областью тесно связаны походы в театры и кино, экскурсионные поездки, общение с деятелями культуры, искусства.

Обратите внимание

Жизненный опыт детей на каждой стадии развития достаточно мал. Они нескоро смогут выделять эстетические явления из общей массы. Приобщение к творчеству воспитывает у ребенка эстетические потребности, умение наслаждаться искусством, пробуждает интерес к нему, развивает эстетический вкус.

Здоровье общества и эстетическое воспитание

Нынешняя образовательная система несостоятельна. В интересах государства заменить ее на такую, которая позволит максимально раскрыться каждой индивидуальности, поможет детям определить свои пристрастия в искусстве, науке, выбрать любимое ремесло.

Кружки и группы развития должны включать не более 5-7 человек, начиная лет с 5. Находясь вдали от тусовок, подрастающее поколение будет развиваться в культурной среде, учиться чувствовать и думать.

Мышление, речь многих современных детей неразвиты, они не способны выразить свои чувства, переживания. , освоить чтение стихов. Детям постарше нужны занятия в балетных, театральных, художественных студиях, знакомство с риторикой, шахматами, астрономией, изучение биологии, археологии, антропологии.

Откуда возникает творческое общество, грамотные наставники, способные воспитать нравственную личность, имеющую широкий гуманитарный кругозор? Нужны энтузиасты, вооруженные не только теорией, с разработанными программами, имеющие четкие представления о целях эстетического воспитания. Процесс длительный, но неизбежный, иначе обществу грозит вырождение.

Как нельзя заставить любить, так понимать красоту тоже невозможно принудительно. Эрмитаж с Русским музеем, книги по искусству не должны быть в планах каждого воскресенья. Детей можно «наполнить» знаниями. Но целью эстетического воспитания не может быть набор знаний. Это понятие предполагает, прежде всего, способность видеть, создавать вокруг себя красоту.

Среди других важных аспектов эстетической культуры личности в современную эпоху приобретает большое значение категория вкуса,которая детально и глубоко исследована в работах Пьера Бурдье. Согласно мнению Бурдье, эстетический вкус является социально обусловленной и институционально сконституированной категорией. В формированииэстетического вкуса формальному образованию принадлежит важная роль, но она является имплицитной, так как в собственном смысле, по мнению Бурдье, “художественное воспитание, которое, как предполагается даетсяобразовательной системой, является практически несуществующим” . Образовательная система, основанная на социальных различиях, создает то, что Бурдье называет “эстетической диспозицией”, которая и определяет вкусы иценности в области искусства, что соответствует месту индивида в социальной иерархии.

Социологические исследования, проведенные Бурдье среди групп населения с различным уровнем образования и с различным социальным положением, показывают, каким образом "культивированные диспозиции” и культурная компетентность проявляются в природе потребляемых культурныхтоваров и в способе, которым они поглощаются. Они варьируются в соответствии с категорией агентов и с областью в которой они применяются, начиная с наиболее “легитимных” областей, таких как живопись или музыка, икончая наиболее личными, такими как одежда, мебель или пища, а внутри "легитимных” областей в соответствии с "рынками”, академическими или неакадемическими, в которые они могут быть помещены. В результатеисследования были установлены два важных факта: с одной стороны, существует очень тесное отношение, связывающее культурные практики с "образовательным капиталом” и социальным происхождением, с другой, при равных уровняхобразовательного капитала вес социального происхождения в системе объяснений практик и предпочтений увеличивается по мере удаления от наиболее “легитимных” областей культуры.

Образовательные квалификации будучи адекватным индикатором продолжительности школьной “индоктринации”, т.е. формального образования,гарантирует культурный капитал в той мере, в которой он унаследуется от семьи или же только приобретается в школе. "Показателем культурного уровня и его социального определения становится количество знания и опыта в сочетании соспособностью говорить о них” .

Принимая во внимание то взаимоотношение, которое существует между"культурным капиталом”, унаследованным от семьи, и "академическим капиталом”, а также логику передачи культурного капитала и функционирования образовательной системы, мы не можем объяснить тесную взаимосвязь междукомпетентностью в музыке или живописи и академическим капиталом исключительно действием образовательной системы и еще меньше художественным образованием, которое, как предполагается, она дает, но которое практически не существует. Академический капитал, согласно Бурдье - это “продукт совмещенных усилий культурной трансмиссии через семью и культурной трансмиссии через школу”... Через операции внедрения ценностей школа также помогает сформировать общую диспозицию в отношении “легитимной” культуры, которая вначале приобретается по отношению материала, получившего статус программного, но может быть применена за пределами учебного плана, принимая форму незаинтересованной способности накапливать опыт и знание, которые могут и не быть “непосредственно прибыльными на академическом рынке” . Образовательная система определяет общую культуру, выходящую за рамки учебного плана, “негативно”, отграничивая внутри доминантной культуры область того, что включено в учебные планы и контролируется экзаменами.

Бурдье определяет основные черты культурной аристократии как эссенциализм и отказ от самоопределения своей сущности, что ведет за собой свободу от соблюдения мелочных правил. Для академической аристократии идентификация с сущностью культивированного человека равно принятию требований, имплицитно в ней содержащихся. В своих целях и средствахобразовательная система определяет стремление к "легитимному самодидактизму”, который предполагается при приобретении общей культуры и необходимость в котором растет по мере продвижения в образовательнойиерархии. Противоречивость фразы "легитимный самодидактизм” указывает на качественное различие между высоко ценимой вне учебного плана культурой обладателя академических квалификаций и “нелегитимной”, “внеплановой”эстетической культурой самодидакта. Последняя, вне институционального контроля, который официально санкционирует ее приобретение, признается только в пределах технической компетенции без какой-либо социальнойценности.

Хотя образовательные институты предполагают выполнение определенныхэстетических практик, они не могут требовать их выполнения, поэтому эти практики становятся атрибутом, закрепленным за определенным статусом, характеризующим эстетическую диспозицию.

Эта логика помогает объяснить, каким образом "легитимная диспозиция”, которая приобретается путем частого контакта с определенным классом текстов,а именно литературными и философскими произведениями) признанными академическим каноном, распространяется на другие менее легитимные произведения, такие как авангардная литература или на области, получившие меньшее академическое признание, такие как кино. Компетенция в этих областях не обязательно приобретается в учебном процессе, чаще она является результатом ненамеренного усвоения, осуществляемого через семейное или внешкольное, но институциональное (кружки, клубы, лектории и т.д.) эстетическое образование. Эта диспозиция при помощи набора перцептупальных и оценочных схем дает возможность его обладателю воспринимать, классифицировать и запоминать разнообразный эстетический опыт. Таким образом, можно объяснить то, что образовательные квалификации функционируют как условия входа в универсум легитимной культуры. Но существует еще один важный, еще более скрытый эффект институциональной системы эстетического воспитания. Через образовательные квалификации обозначаются некоторые условия существования - те, которые составляют предпосылку получения квалификации, а также эстетической диспозиции, наиболее жесткого условия вступления в мир “легитимной культуры”.

Любое “легитимное” произведение задает нормы своего восприятия и определяет как единственное легитимный способ восприятия тот, который вводит в игру определенную диспозицию и определенную компетентность. Это означает, что все агенты объективно измеряются этими нормами. В то же время можно установить являются ли эти диспозиции компетентности дарами природы или же продуктами обучения и выявить условия неравного классового распределения способности к восприятию “высокой культуры”.

По мнению Бурдье, невозможно провести сущностный анализ эстетической диспозиции, который основан на рассмотрении объектов социально предназначенных в качестве произведения искусства, то есть требующих эстетической интенции, способной конституировать их как таковые. Такой анализ, вынося за скобки институциональный аспект проблемы, не принимает во внимание коллективного и индивидуального генезиса этого продукта истории, бесконечно репродуцируемого образованием и не выделяет историческую причину, которая подлежит необходимости института. Если произведение искусства это то, что требует быть воспринято как эстетическое, и если каждый объект, естественный или искусственный, может быть воспринят эстетически, то и можно прийти к выводу, что эстетическая интенция создает произведение искусства. Внутри класса искусственно созданных объектов, определенных в оппозиции к естественным объектам, класс художественных объектов определяется тем фактом, что их необходимо воспринимать эстетически, то есть с точки зрения формы, а не функции. Но как такое определение может быть сделано операционально? Э.Пановский отмечает, что практически невозможно определить научно в какой момент искусственный объект становится художественным объектом, то есть форма преобладает над функцией . Интенция производителя является продуктом социальных норм, которые определяют историческую изменчивую границу между простыми техническими объектами и произведениями искусства. Однако оценка зависит также и от интенции зрителя, которая сама является функцией условных норм, управляющих отношением к произведению искусства в определенной социально-исторической ситуации, а также от способности зрителя конформировать с этими нормами, то есть от его художественного образования. Эстетический способ восприятия в “чистом виде” соответствует определенному способу художественного производства. Так, если продукт художественной интенции утверждает абсолютную первичность формы над функцией (постимпрессионизм) это категорически требует “чистой” эстетической диспозиции, которая раньше требовалась лишь условно.

Современный зритель должен репродуцировать первичную операцию, при помощи которой художник произвел этот новый фетиш. Взамен он получает как никогда много. Наивный эксгибиционизм “выставляемого напоказ” потребления, который стремится к дистинктивности в “грубом” выставлении напоказ плохо усвоенной роскоши - ничто в сравнении со способностью чистого взгляда, квазикреативной власти, которая отделяет эстета от толпы радикальным различием, инскрибированным в “персонах”. В этой с вязи Бурдье обращается к концепции культуры Х.Ортеги-и-Гассета. Он опирается на положение Ортеги о враждебности массы новому искусству, “антинародному” по своей сущности . В последнее время “самолегитимирующее воображение счастливого меньшинства”, становится предметом анализа столь влиятельного философа как С.Лангер. В ее исследовании мы видим “постоянное воссоздание кантианской темы антиномии чистого удовольствия и наслаждения чувств”: «В прошлом массы не имели доступа к искусству. Музыка, живопись и книги были удовольствиямидоступными богатым, Можно было бы предположить, что бедные, "простые” люди получали бы такое же удовольствие если бы у них был шанс. Но теперь, когда все могут читать, ходить в музеи, слушать великую музыку по крайнеймере по радио, суждение масс об этих вещах стало реальностью, и таким образом стало ясно, что великое искусство не является непосредственным чувственным удовольствием. Иначе оно, подобно печенью или коктейлям льстило бы какнеобразованному, так и культивированному вкусу” .

Отношения дистинктивности не являются лишь случайным компонентомэстетической диспозиции. Чистый взгляд предполагает разрыв с обычным отношением к миру, который является социальным разрывом. Х.Ортега-и-Гассет приписывает современному искусству систематический отказ от всего человеческого то есть от страстей эмоций и чувств, которые обычные люди вкладывают в свое обычное существование. “Отказ от человечного” означает отказ от всего обычного, легкого и непосредственно доступного. Интерес в содержании репрезентации, который ведет людей к называнию прекрасным репрезентацию прекрасных вещей, уступает место равнодушию и дистанции, которые отказываются подчинять суждения о репрезентации природе репрезентируемогообъекта.

Таким образом, утверждает Бурдье, "чистый” взгляд может быть определен в сравнении с "наивным” взглядом, а популярная эстетика определяется по отношению к высокой эстетике. Нейтральное описание любого из этих противоположных типов видения невозможно.

В своем анализе "популярной” эстетики, которая представляет особый интерес для темы данной работы, Бурдье подчеркивает, что она основана наподтверждении связи между искусством и жизнью, что предполагает подчинение формы функции, на “отказе от отказа”, который является отправным пунктом высокой эстетики, то есть явного отделения повседневной диспозиции отэстетической. Враждебность рабочего класса и слоев среднего класса, обладающих наименьшим культурным капиталом, по отношению к формальным экспериментам проявляется в отношении к театру, живописи, кино, фотографии. В театре и в кино популярная аудитория любит сюжеты, которые развиваются логически и хронологически в направлении к счастливому концу и идентифицируют себя скорее с простыми сюжетами и персонажами, чем со спорными символическими фигурами и действиями или загадочными проблемами“театра жестокости” и т.п.. Это отторжение происходит не из-за незнакомости, а по причине глубоко укорененного требования участия, вкотором формальный эксперимент приносит разочарование.

Популярные вкусы относятся в формальной утонченности как к знаку вытеснения, отторжения непосвященных. Характер высокой культуры, сакральной и удушенной, предполагает ледяную торжественность великих музеев, роскошь оперных театров, декор концертных залов, что создает дистанцию, отказот коммуникации, предупреждение против соблазна фамильярности. Напротив, популярные развлечения предполагают участие зрителя, а также коллективное участие публики в празднике, причиной которого оно становится.

Эта популярная реакция является полной противоположностью отдаленности, равнодушию эстета, который, аппроприируя какой-либо изобъектов популярного вкуса, вводит дистанцию, разрыв - меру своей отдаленной дистинктивности, путем смещения интереса с содержания, персонажа или сюжета на форму. Относительная оценка специфических художественных эффектовнесовместима с погружением в непосредственную данность произведения. Эстетическая теория так часто рассматривала отдаленность, незаинтересованность, равнодушие как единственный способ признать автономность произведения искусства, что мы стали забывать, что они означают отказ от инвестирования самого себя и серьезного восприятия. Создалось убеждение, что вкладывание слишком большой страсти в творения разума наивно и вульгарно, что интеллектуальное творчество противостоит моральной целостности или политической последовательности.

Популярная эстетика представляет, по утверждению Бурдье, негативную противоположность кантианской эстетике. Последняя стремится отделить незаинтересованность, единственную гарантию эстетического качествасозерцания, от заинтересованности чувств, которая определяет приятное, и от заинтересованности разума, которая определяет Добро. По контрасту, в массовой культуре каждый имидж выполняет функцию и соотносится с нормами моралиили с удовольствием во всех суждениях. Эти суждения всегда являются реакциями на реальность репрезентируемой вещи или на функции, которые могла бы выполнять репрезентация. Так, фотограф) может репродуцировать ощущение ужасов войны, просто показав этот ужас. “Популярный натурализм узнает красоту в образе красивой вещи или, реже, в красивом образе красивой вещи” .

Эстетика, которая подчиняет форму и само существование образа его функции, плюралистична и условна, завися от различных аудиторий. Поскольку имидж всегда судится путем отсылки к функции, которую он выполняет дляопределенного человека или класса зрителей, эстетическое суждение принимает форму гипотетического суждения, имплицитно основанного на признании жанров, совершенство и масштаб которых определяется концептом.Произведение часто редуцируется к стереотипу их социальной функции. Неудивительно, что эта эстетика, которая основана на информативном или моральноминтересе, отвергает образы тривиального сужденияобразу объекта автономности в отношении объекта образа. Только цвет может предотвратить отторжение тривиальных вещей.

Принципы оценки произведения искусства людьми, не имеющими специфической компетенции, полностью противоположны принципам традиционной эстетики. Для популярной культуры характерна систематическая редукция объектов искусства к объектам жизни, что является явным"варварством” с точки зрения "чистой” эстетики. Эстетизм, который делает артистическую интенцию основой "искусства жить” предполагает своего рода моральный агностицизм, полную противоположность этической диспозиции,которая подчиняет искусство ценностям искусства жизни. Эстетическая интенция может только противоречить диспозициям этоса или нормам этического, которые определяют легитимные объекты и способы репрезентациидля различных социальных классов, исключая из универсума репрезентабельного некоторые реальности и способы их репрезентации. Так, наиболее легкие способы эпатажа это трансгрессия этической цензуры (например, в вопросах секса), которую принимают другие классы даже внутри области, которые доминантная диспозиция определяет как эстетическое. Другой способ - это придание эстетического статуса объектам или способам репрезентации, которые исключаются доминантной эстетикой своего времени.

Символическая трансгрессия представляет собой антитезу мелкобуржуазного морализма.. Декадентское искусство, отрезанное от социальной жизни, не уважающее ни бога, ни человека, должно быть подчиненонауке морали и справедливости . Целью искусства, в таком случае, должно быть возбуждение морального чувства, достоинства, идеализация реальности подмены объекта идеалом объекта, изображением истинного, а не реального. Однимсловом, оно должно образовывать. Для этого оно должно передавать не личные впечатления, а реконструировать социальную и историческую истину, доступную для всеобщего суждения. Эта концепция образовательнойфункции искусства, полностью редуцирующая его собственно эстетический аспект, нашла выражение во многих теоретических и практических разработках концепции эстетического воспитания. Результатом явилось смещение акцентов в художественномвоспитании на идеологическую, этическую, историческую сторону произведения, на все то, что так или иначе связано с содержанием, а форма была практически выведена за скобки. Такой подход, несмотря на его демократический потенциал, является на деле формой идеологической индоктринации через посредство текстов искусства и вряд ли может быть назван эстетическим воспитанием. Кроме того, в нем не учитываются социальные различия, во многомобуславливающие разницу в восприятии искусства.

Восприятие произведения искусства, согласно Бурдье, также социально обусловлено, так как оно основано на "принципе уместности”, сконституированном и приобретенном социально. Именно этот принцип позволяет выбирать стилистические черты, характерные для определенногопериода, художника или группы художников, из многообразия предложенных глазу элементов. Невозможно охарактеризовать произведение искусства с точки зрения стиля без знания альтернативных возможностей, т.е. без определеннойкомпетентности. "Эстетическая диспозиция, понимаемая как способность к восприятию и расшифровке специфически стилистических характеристик, неотделима от специфической художественной компетентности” . Последняяможет быть приобретена не только в процессе обучения, но и в прямом контакте с произведениями искусства. Таким образом, способность к эстетическому суждению воспитывается путем создания эстетической диспозиции, т.е.способности к самостоятельным эстетическим суждениям, и формируется эта основа эстетической культуры личности только институционально, т.е. или в процессе обучения, или в процессе контакта с такими культурными институтами как музеи, галереи, выставки, в которых эксплицитно или имплицитно присутствует образовательная функция. Но это еще не объясняет разницы между "чистым”, незаинтересованным восприятием формы, характерным для эстетической диспозиции, и восприятием, обусловленным популярным, или"варварским” вкусом, основанным на оценке содержания произведения искусства. Согласно Бурдье, чтобы объяснить связь между "культурным капиталом” (т.е. уровнем образования) и способностью оценивать искусство “внезависимости от его содержания”, недостаточно указать на тот факт, что образование обеспечивает языковые инструменты и референции, которые делают возможным выражение эстетического опыта и конституируются этимвыражением. По сути дела, эта связь утверждает зависимость эстетической диспозиции от материальных условий существования, которые являются предпосылкой аккумуляции культурного капитала, который может быть приобретен в результате отстранения от экономической необходимости. Вывод Бурдье основан на социальной обусловленности эстетической культуры личности - только высшие страты общественной иерархии, свободные от повседневных экономических трудностей, становятся носителями эстетической диспозиции и незаинтересованных эстетических суждений, основанных на принципах кантианской эстетики.

Бурдье, так же как и Г.Рид, обращается к понятию игры, но игра для него - не пространство свободного применения творческих сил, а интеллектуальная иллюзия, требующая “игровой серьезности”, доступная только тем, кто не забывает о нейтрализующей дистанции, которой требует “иллюзия”-игра. Способность удерживать эту дистанцию крайне важна для эстетической диспозиции, которая представляет собой ”обобщенную способность нейтрализовать требования повседневности и выводить за скобки практическиецели... которая может возникнуть в мире, свободном от настоятельной необходимости и путем практики такой деятельности, которая является самоценной - учебных упражнений или созерцания произведений искусства .Роль эстетического воздействия как школы, так и семьи, в таком случае, так же обусловлена экономическими и социальными условиями, лежащими в их основе, а также содержанием, которые они “внушают”. Введение игрового элемента вобразовательную практику (в форме спортивных игр, а также игровых элементов в стандартных учебных занятиях) не столько создает определенную "зону свободы”, так как игры эти проходят по строго установленным правилам,сколько конституирует элементы эстетической, незаинтересованной деятельности, которая составляет часть жизнедеятельности экономически привилегированных классов. Эта аккумуляция культурного капитала через игру позволит подростку,при вхождении в мир взрослых, освоить такую "незаинтересованную” и "неоплачиваемую” деятельность как внутреннее убранство дома и его поддержание, прогулки и туризм, церемонии и приемы, а также артистическиепрактики и удовольствия. Символическое потребление произведений искусства составляет неотъемлемую часть свободы от экономической нужды, которому сопутствует наличие свободного времени и субъективных возможностей такогопотребления, оно является "утверждением власти над доминируемой необходимостью”.

Социальная обусловленность эстетической диспозиции наиболее ярко проявляется в такой категории как эстетический вкус, в котором выражается социальная дистинктивность. Отсюда негативная окраска в отношении вкусов других, отрицание их как неестественных и порочных. "Эстетическая нетерпимость может обернуться ужасным насилием” . Эстетический вкусопределяет различные жизненные стили, которые чаще всего нетерпимы друг к другу. Это проявляется как объективно, так и субъективно в повседневной жизни, в косметике, одежде, интерьере, которые становятся утверждениемположения индивида в социальном пространстве.

Поскольку образовательный капитал не означает равенства социального положения, то вариации в нем связаны с понятием компетентности, даже в тех областях, которые не затрагиваются образовательной системой. Культурная или языковая компетентность приобретается в отношении определенного поля,функционирующего одновременно как источник внушения и как рынок, и определяется условиями своего приобретения. Способ использования символических товаров является отличительной чертой “класса” и идеальныморужием в стратегиях различения. ” Идеология естественного вкуса противопоставляет две модальности культурной компетенции и ее использования и стоящие за ними два способа приобретения культуры”. Всеобщее раннее семейное образование, начинающееся с первых лет жизни и переходящее в институциональное обучение, которое завершает его, отличается от запоздавшей методической учебы не столько глубиной и длительностью своего воздействия, сколько модальностью отношения к языку и культуре, которые оно создает.

Основой компетентности "знатока” является медленное усвоение, практическое мастерство, которое, подобно искусству мышления или искусству жизни не может быть передано исключительно путем предписания или внушения. Приобретение такой компетентности подразумевает постоянныйконтакт с произведениями искусства. Такой подход заранее ограничивает сферы влияния эстетического воспитания через образовательные институты, которые не имеют или не используют возможности создания эстетической среды.Находящиеся вне школьной программы виды эстетической деятельности связаны с неравными локализациями, экономическим статусом, кадровым обеспечением этих институтов. Если художественное воспитание в рамках учебного заведенияи влияет на (формирование эстетического вкуса, то скорее в негативном плане. манифестируя недоступность непосредственного общения с произведениями искусства или ограничивая ее жесткими сигнификациями, обусловленнымиинституциональной политикой. Это может привести к различным последствиям для создания эстетической диспозиции, от полного отторжения до стремления к тотальной апроприации во взрослом мире, в зависимости от социальныхамбиций, места в иерархии, его подвижности или ригидности, контактов с представителями других страт и т.д.

Усвоенное с детства эстетическое суждение знатока всегда является до какой-то степени бессознательным. При сопоставлении этого "естественного” эстетического вкуса с теми вкусами, которые должны формироваться в институционализированном воспитательном процессе мы снова сталкиваемся с дилеммой интуитивного и рационального в эстетическом воспитании. Можно ли рациональными методами воспитать и развить эстетические критерии и оценки носящие часто спонтанный и интуитивный характер. Бурдье подчеркивает противоположность этих принципов: “все институционализированное обучениепредполагает определенную степень рационализации... свободное удовольствие эстета отказывается от концептов”. Помещение знания об искусстве над непосредственным опытом созерцания, выдвижение на первый план не самогопроизведения, а его обсуждения, которое так часто происходит в рамках учебных программ представляет собой согласно Бурдье "эстетическую перверсию”. Рационализация ведет к использованию эксплицитных, стандартизированныхтаксономий, зафиксированных раз и навсегда в форме синоптических схем или дуалистических типологий (например, классицизм/ романтизм). Образовательная система не может создать эстетическую диспозицию или дать конкретное направление эстетическому восприятию, но она создает формы выражения, которые ставят практические предпочтения на уровень квазисистематического дискурса и сознательно организуют их вокруг эксплицитных принципов, чтоведет к символическому овладению практическими принципами вкуса. В этом смысле художественное воспитание играет такую же роль для эстетического вкуса, как грамматика для языковой компетентности. Оно заменяетсистематичность "эстетики в себе”, основанной на практических принципах вкуса на интенциональную квазисистематичность формальной эстетики. Таким образом, академизм потенциально присутствует в любой рациональнойпедагогике, которая передает доктринальный набор эксплицитных норм и формул, скорее негативных, чем позитивных. Причиной отрицательного отношения эстета к педагогике является то, что рациональное обучение искусству предлагает замену непосредственному опыту - тропинку, котораяукорачивает долгий путь знакомства, таким образом предлагая решение для тех, кто надеется наверстать упущенное.

В своем анализе эстетической культуры личности Бурдье руководствуется двумя критериями - уровнем образования и социальным происхождением, которые как определяют различные типы отношения человека к произведениюискусства, так и эстетический вкус. Можно выделить два основных способа приобщения к эстетической ценности и, соответственно, две группы, находящиеся в оппозиции друг к другу. Первая группа идентифицирует себя с схоластическим определением культуры и считает, что она усваивается в учебном процессе. Вторая защищает неинституциональную культуру и отношение к ней. Эта борьба между “читателями” и “художниками” является борьбой различныхфракций доминантной культуры по поводу определения личности, того, что является моделью личности и того типа образования, который может его продуцировать.

Таким образом, эстетическая диспозиция формируется в окружающей среде и закрепляется в институализованном образовательном процессе.Напротив, популярная диспозиция, также формируемая средой - на сегодняшний день это среда медиатизированной популярной культуры - противостоит институциональному воспитанию “легитимных” эстетических ценностей,которые в корне отличаются от "популярных”. Разрыв между ними составляет то пространство, в котором оказывается молодой человек, растущий в популярной среде. Но получающий определенную “индокритнацию” в учебном заведении.Как следует из анализа Бурдье, школа может сыграть лишь структурирующую роль в формировании эстетической культуры, но в данном случае речь идет скорее о деструктурации кодов, усвоенных в популярной среде, что практически невозможно, так как эти коды усвоены прочно по причине отработанныхсмыслопроизводящих механизмов популярной культуры. Для того, чтобы система институционального эстетического воспитания работала в позитивном направлении и эффективно, необходимо не только рассматривать еесодержательно, структурно, экономически и т.д. но и в сложном отношении с окружающей средой. Поэтому необходимо обратиться к анализу основных черт современной массовой/популярной культуры и выявить их связь состратегиями в области эстетического воспитания.