Майя немировская - родные - не родные. «Родные - не родные

Немировская Майя

Родные - не родные

Майя Немировская

Родные - не родные...

Осень наступила неожиданно быстро и в квартире сразу стало холодно и неуютно. Обычно, в такие дни Аня не любила оставаться дома. Она выбиралась пораньше на улицу к неподалеку расположенному парку и долго ходила по мокрым, потемневшим за ночь аллеям, вдыхая сырой прохладный воздух. Еще горели фонари, хотя утро давно уже перешло свои границы. И серый вязкий туман, и запах хризантем с клумбы, и безлюдные скамейки под желтыми пятнами фонарей и ощущение, что все это было так недавно и вот снова повторилось все чаще в последнее время вызывало в ее душе знакомое чувство тоски и одиночества. И глаза невольно заволакивало слезой и наплывали непрошенные воспоминания... ... Тихий, маленький городок с засыпанными снегом окнами зимой и пыльными, кривыми улочками летом... Тетя, учительница, воспитывавшая ее с детства и старавшаяся изо всех смл заменить ей рано ушедших из жизни родителей. И она сама, худенькая, серьезная, с туго заплетенными длинными косами и неизменно белым воротничком на всех платьях, чем-то выделяющаяся среди других девочек. Она много читала, была задумчива, замкнута, редко выходила из дому. И хотя на нее, 16-летнюю, уже заглядывались на улице, она не замечала этого и не понимала, что время, помимо воли, превращает ее в прекрасную юную женщину...

И тот первый приезд из далекого приморского города Семена, сына тетиной подруги. Аня вначале не обратила на него особого внимания. Он был старше ее лет на восемь, невысокий, светловолосый, с приятным улыбчивым лицом. "Это тот человек, за которым можно жить, как за каменной стеной"- говорила тетя.

Семен гостил у родственников недели две. Он приглашал Аню в кино. После сеанса они гуляли вдоль берега небольшой речушки, разговаривали. Аня больше слушала, смеялась его шуткам. Он работал мастером на большой фабрике, заочно учился. Много рассказывал о матери, об их привязанности друг к другу. Ане нравилось слушать его спокойный. уверенный голос Они сидели рядом на скамейке, и когда его глаза задерживались на ее лице, она смущалась, отводила взгляд.

Потом он уехал, обещал написать. Прошла осень, наступила зима, но писем не было. Аня много занималась, готовилась к выпускным экзаменам и редко вспоминала об этой встрече...

Вначале марта Семен неожиданно приехал вместе с матерью, тетиной подругой по институту. В доме сразу стало шумно и весело. Немолодые уже женщины вспоминали молодость, друзей. Глаза их светились радостью.

А помнишь? А помнишь? - все время слышалось в кухне и за праздничным столом.

Софья Александровна, невысокая, седая, с румяным моложавым лицом и приятной, как у Семена улыбкой, поглядывала на Аню, словно присматривалась.

В конце обеда Семен неожиданно встал, и волнуясь, глядя прямо Ане в глаза, произнес:

Мы приехали вместе, я и мама... чтобы... Аня, я приехал просить твоей руки - он сразу сел. Видно нелегко ему было при всех произнести эти слова.

Наступила долгая пауза. Аня опустила голову, лицо ее побледнело. Все было так неожиданно. Она молчала. Подумала лишь, что совсем не знает его. Не знает нравиться ли он ей по настоящему. Ведь сколько волнующих книг она прочитала о большой настоящей любви. А может, это только в книгах, а в жизни все по-другому? Достаточно, чтобы кто-то любил тебя, оберегал, заботился... А еще так хотелось вырваться отсюда, из этой пыльной провинции в большой город, где театры и кино, где на улицах трамваи, где каждый день происходит столько интересного. Может быть, другого такого шанса в ее жизни не будет. И тете так хочется видеть ее счастливой, хорошо устроеннной, удачливой в семейной жизни, чтобы с годами не уподобилась ей, старой деве, вся жизнь которой прошла в работе и в волнениях за судьбу племянницы...

Пауза затянулась, становилась неловкой. И вдруг, вскинув голову, Аня негромко произнесла:

Я согласна.

Позже, когда все немного пришли в себя от удачной развязки, стали обсуждать житейские вопросы. Решено было, что Аня переедет к Семену сразу после сдачи экзаменов. А расписаться в ЗАГСе можно и сейчас, не откладывая надолго.

На следующий день с самого утра все пошли в ЗАГС, где без особых препятствий Аню с Семеном зарегистрировали. Вечером собралась немногочисленная родня. Каждый приносил с собой какой-нибудь незатейливый подарок. Было шумно и весело, как давно не было в старом тетином домике. Молодоженам уступили комнату, а тетя с подругой ушли ночевать к родственникам. Аня с Семеном стали мужем и женой...

Утром Семен с матерью уехали, и Аня стала готовиться к предстоящему переезду. Не дожидаясь получения аттестата, сразу же после последнего экзамена, она должна была уехать.

Семен приехал на рассвете, на грузовике. Быстро погрузив свой небогатый скарб, Аня стала прощаться с тетей. На душе было тяжело. Тетя, не сдерживая рыданий, обхватила ее за шею и не отпускала. Будто чувствовала, что расстаются они навсегда...

Добирались они весь день и всю ночь и лишь с рассветом въехали в пригород большого, едва начавшего просыпаться города.

Когда вдруг из-за поворота неожиданно расскрылось огромное голубое, сверкающее в рассветных лучах пространство, Аня даже не поняла сразу, что это и есть море. Она столько о нем слышала, читала и вдруг оно появилось перед ней, как чудо. В открытое окно кабины, где они сидели втроем с шофером, ворвался свежий пахнущий водорослями и рыбой соленый ветер, и у нее слегка закружилась голова. Семен, уставший, с потемневшим лицом, что-то говорил ей, обьяснял, но она не слушала его, а все смотрела и смотрела не отрываясь на эту безграничную ширь, по берегу которой они ехали.

Но вот машина свернула вправо, въехала в узкий переулок и остановилась у невысокого кирпичного домика за выкрашенным белым забором.

Приехали-устало улыбнулся шофер. Почти без остановок он вел машину двое суток и, довольный, что рейс прошел успешно, добродушно поглядывал на Аню. Семен вытащил пожитки из машины, рассчитался с водителем и пропустил Аню первой в калитку.

Как только они вошли во двор, на крыльце появилась Софья Александровна в переднике и белом платочке, завязанном за уши.

Добро пожаловать в наш дом, нашу семью.

Аня поднялась по ступенькам, вошла в дверь. Две небольшие комнаты и кухня, откула уже доносился запах жареной рыбы и домашнего печенья, сияли чистотой.

Эта комната будет вашей- Софья Александровна показала на спальню. Устраивайся, располагайся. Все здесь твое.

Ане сразу все стало нравиться в этом доме. Отношения между матерью и сыном были спокойные, ласковые. Немолодая женщина обращалаась с сыном, как с ребенком и сразу же это отношение перенесла на Аню.

«Спокойно! Все хорошо. Так надо… Действительно. Вот у меня есть мои родители… и даже тетушка! Что бы я без них делала? Они всегда показывают, как меня любят, поддерживают и заботятся… Даже девочки! Пусть это лишнее, да, и они часто перегибают палку… и лезут не в свое дело… и вечно беспокоят, когда я хочу побыть с Хироси, Жозефиной и остальными… и… стоп! Но! … я всегда чувствую их понимание и опору! Мама… мамочка! Она приняла меня без оговорок такой, какой я захотела быть, и одним своим существованием, взглядом, поведением обещала, что всегда поддержит, примет любое мое решение. Находила нужные слова, когда я и сама в себя не верила. Кем бы я была, если б не она, не они все?.. А он… он ведь мой друг! И в своей манере, тоже поддерживает. Да что там, я ему должна за одно то, что он готов был отдаться на растерзание этим чудовищам в юбках, чтобы вернуть мне Хироси! Да! А у него никого кроме нас нет. И почти никогда не было той любящей семьи, что безоговорочно его принимала бы… Он никогда не чувствовал, что его действительно любят. Но он ведь этого хотел. И наверняка по-прежнему хочет. Скучает по настоящей семье…»

Так Сунако наворачивала круги в коридоре, про себя беседуя с умным человеком - с самой собой. И как она позволила себе оказаться в этой ситуации? Может, уйти пока подобру-поздорову? Никто же все равно не узнает… Вот ведь накрутила ее Касахара! Да и Мачико с Тамао постарались! Стоило узнать, что у Кехея завтра день рождения, они хором принялись вспоминать, как это замечательно, встречать праздник в кругу семьи, и, якобы отстраненно, жалели того, кто лишен этой радости! Сколько всего заставили вспомнить ее саму и внутренне умилиться. И вот тогда уже снова убойно вздохнули: бедный Такано.

Да конечно! Прямо главный страдалец планеты. Где хоть намек на то, что он несчастен? Жрет, спит, мусорит и лезет в ее комнату мешать смотреть кино или играть в компьютерные игры - все как обычно. Но вот одно Но: они уже четыре года жили в особняке, а Сияющее создание напоминало заплутавшего вне времени и пространства - они ни разу не отмечали его день рождения. Кто и заикнулся-то про него в этом году не известно, но парень стал еще раздражительнее, чем обычно.

Ну и пусть бы. Эка невидаль! Но все вокруг умудрились наступить на больную мозоль: семья. Для него это было очень тяжёлой темой. И Сунако всегда крайне чувствительно реагировала на эту его сторону. А день рождения был не просто праздником, который радует порой сам по себе, это была дата, связывающая его с матерью, которая его не приняла. Дата ознаменовавшая появление того, кто оказался никому в этом мире не нужен. В такие моменты ему просто необходима поддержка и встряска, чтобы сам себя не угнетал этими мыслями.

Да, она решилась. Подошла к двери в его комнату и, чтобы точно не передумать, даже не стучась, распахнула ее настежь (почему ему можно, а ей нет?).

Эй! Ну кто там еще? Накахара, вот че те нужно?! - даже не поднимая лица от подушки, догадался развалившийся на кровати парень. - Ну что я на этот раз натворил? Сожрал твои склянки с заспиртованными гадами?

Она усмехнулась. Зная его аппетит и неразборчивость, вообще-то мог (скольких мороженых, чипсов и прочей еды она не досчиталась за это время? на секунду даже потянуло сбегать проверить, все ли дорогие артефакты на месте, но идею эту она тут же отбросила, потому что иначе, того и гляди, не вернется уже). В комнате было непривычно темно, несмотря на дневной час. Это в ее привычке было наглухо зашторить окна плотной тканью, но не у сияющих же созданий! Совсем раскис. Девушка собрала всю волю в кулак и, зайдя в помещение, проследовала к окну. Вдох, и занавески резко раздвинуты.

Мрх… ты че творишь?! - сама зажмурившись от яркого света, она не заметила, когда он успел отвернуться от окна. - Чего приперлась?!

Накахара уже начинала злиться. Нет, конечно, замечательно, что она не видит его ослепительную физиономию, но все-таки. Она снова глубоко вздохнула, подошла вплотную к его кровати и, чуть нагнувшись, положила рядом с его предполагаемым лицом яркий сверток, на всякий случай заставив тот пошуршать.

Что это?

Ну… - ага, и вот вся решимость испарилась, что теперь говорить изволите? Она не Ной, чтобы радостно возвестить о подарке, всучить, руками одаренного самой же разорвать упаковку и победно наблюдать за реакцией. Желательно, радостной. Сунако лишь пробубнила как можно более серым голосом: - У тебя завтра день рождения. Вот.

Ага. Ну и?

Ну что «ну и»?! - она взбесилась. - Упаковка, бантик, праздник! Что это может быть?! Справка из военкомата?!

Кехей соизволил чуть повернуть лицо в ее сторону, чтобы смерить скептическим взглядом.

Ну с тебя, допустим, станется. Ты б наверняка отметила мое устранение… Ай! За что?!

За сообразительность!

Нашлась тоже учительница, - снова подзатыльник, - хватит уже! - еще один. - Не смешно ни разу! - и опять. - Да понял я, понял…

И что это? - нет уж лучше убедиться.

Что-что… подарок?

Да, - короткий кивок головой, и Сунако довольно улыбнулась. Почти по-человечески.

Ну, невелико прозрение, а от кого?

И радости как не бывало. Она тут же опять помрачнела, аж перекосившись в лице и запричитав, что Сияющее создание невыносимо, обращаясь к каким-то только ей ведомым святым и волхвам потустороннего мира, впитывая в себя их энергетику все больше и больше, почти дойдя до состояния при котором лампы в коридоре лопнут, стекла задребезжат, а вещи, и без того беспорядочно раскиданные по комнате, взметнутся в воздух и затанцуют в такт ее проклятиям.

Да угомонись ты уже, чего сразу начинаешь-то? - приготовив подарок вместо щита, Кехей сел на кровати и тут только пригляделся к убранству. Кроваво-красная упаковочная бумага и черные ленточки. Черепов и прочей жути, конечно, не наблюдается, но мысль-то появилась…

Сразу? Сразу?! - почти верещала девушка. - Я тут стараюсь ради него, а он еще и… - она услышала шум раскрываемой обертки и почти мгновенно осеклась, резко угомонившись и замерев в ожидании.

Он вытащил и разложил на одеяле свитер. Его размера. Теплый, мягкий, уже на вид удобный. И в цветах светофора. Парень усмехнулся. Ну конечно, кто бы еще мог это сделать? Сейчас главное удержать скупую мужскую слезу, настойчиво рвущуюся на глаза.

А чего сегодня-то? Ты проспорила необходимость меня поздравить и поспешила побыстрее избавиться от обязанности?

Девушка закатила глаза и, посчитав бессмысленным тратить на него свои нервы и силы, быстрым, но тяжелым шагом проследовала на выход.

Накахара! - и замерла у самой двери, услышав в его тихом голосе что-то искренне и мягкое. - Спасибо тебе.

Она оглянулась. Он сидел к ней спиной, чуть сгорбившись и не выпуская подарка из рук. А вот если бы обернулся, то видел бы, как сияет ее улыбка.

«Не за что, Сияющее создание! У тебя будет день рождения. И еще какой!»

Надувшись, он разулся и неторопливо поплелся к лестнице, намереваясь подняться к себе, потом передумал и завернул в направлении гостиной. Ну и пусть никого нет. Сдались они ему. Тем более что отмечать он не собирался. Что вообще может быть лучше, чем в тишине и покое посидеть перед теликом, не выслушивая никаких претензий и делая только то, что самому хочется? Размышляя таким образом и становясь все смурнее, он добрался до мягкого четырехногого друга, не замечая ничего вокруг. И уже в процессе приседания расслабленного тела, зрение заприметило резкое движение где-то сбоку, а громкий хлопок заставил подпрыгнуть обратно, длинные ноги - зацепиться за столик, а все туловище - очень интимно поприветствовать не диванные подушки, а паркет, радушно отбросивший с себя ковер, чтобы ничто не мешало их свиданию.

Когда организм слегка пришел в себя от радости встречи, слух неприятно резанул гул праздничных дудок и криков, и, судя по характерному звуку, в воздух взметнулось конфетти. Взметнулось оно каким-то странным, даже загадочным образом именно туда, куда приподнялось лицо юноши, пытавшегося преодолеть гравитационное притяжение к такому любящему полу, в результате чего, не успев осознать, что за разноцветная масса идет на сближение, уже в следующую секунду он усиленно отплевывался цветными бумажками, едва не упав в объятия паркета снова. Надеясь все же разобраться в царящем бардаке и когда-нибудь распрощаться со своим горизонтальным приятелем, Кехей на карачках попятился к дивану, как ему казалось в сторону противоположную той, где располагалась вражеская артиллерия. Он не учел только того, что, не приметив его в строго вертикальном или хотя бы сидячем положении, атакующие решили сменить свою дислокацию и посмотреть, куда же он пропал. Поэтому скоренько пятясь в процессе отползания, он сам налетел на тех, от кого удирал. Кто-то вскрикнул и умудрился в короткое мгновение уложить много емких высказываний до боли знакомым голосом, и рухнул прямо на блондина, с руганью припечатывая его назад к деревянному лакированному настилу.

Да чтоб вас всех, Накахара! - взвыл парень, капитулировав и признавая пол своим новым домом.

С днем рождения тебя, чертово Сияющее создание! - прошипела Сунако, чувствуя, как саданулась коленкой и пытаясь понять, как ей теперь встать, учитывая, что с одной стороны возвышался диван, с другой - журнальный столик, а снизу лежало костлявое тело, растянувшееся своими длинными конечностями далеко и вперед, и назад.

А вы хорошо смотритесь, - непристойно хихикнул Ран, оглядывая все со стороны, за что тут же получил синхронный удар по обеим лодыжкам, ойкнул, сам чуть не упав, но зато придав заворочавшейся на полу парочке ощутимое ускорение.

Уже через минуту в результате нескольких акробатических этюдов растрепанные, запыхавшиеся, облепленные мелкими бумажными кружочками и чрезвычайно хмурые эти двое расползлись по разным краям дивана, с ненавистью посматривая друг на друга.

Рядом скулил и стонал Ранмару, выставляя себя тяжело покалеченным этими извергами, его искренне жалела Тамао (кто еще был из них двоих тут больше рад - вопрос), и игнорировали остальные: Ной по-прежнему вдохновенно улыбалась, даже не отведя дудку от лица (и уже предвкушала интимный разговор с Сунако на тему ощущений от «такой романтичной близости с любимым парнем»); Такенага прикидывал, пора ли отходить на безопасное расстояние и стоит ли напоминать про подарки в своих руках; а Юки забился куда-то за диван, пряча свою хлопушку, которую чуть не выронил в ответственный момент, и как раз тогда выстрелил содержимым в лицо другу. Особняк Накахара, во всей красе…

Все затеяли очередную игру. Посмеиваясь, именинник взял перекур, подмечая, что вызов ему сейчас бросить некому. И куда это вдруг свалила Накахара, которая (он это знал наверняка и чувствовал всеми фибрами души) поработала основным организатором? Так не пойдет, нечего увиливать от праздника. Уж от его праздника совершенно точно! Может, на кухне? Убирается, досыта накормив всех его любимыми жареными креветками?

Эй, Накахара… может, тебе это… помочь надо?

Ты чего, все еще дуешься? Ну ты ж сама на меня упала! - что еще ей взбрело в голову, что она прячется тут? - Ну хочешь, я даже извинюсь, я сегодня добрый. - он гордо вздернул нос, улыбаясь. И вдруг в глазах заплясали привычные хитринки. - А, Накахара? Хочешь? - и двинулся на нее, словно лис к жертве.

В следующую же секунду от веселья не осталось и следа. Он замер, воистину словно громом пораженный: Сунако сама преодолела расстояние между ними и крепко обняла верзилу.

С праздником тебя, Сияющее создание!

Вспоминая все, что было связано с семьей, она поняла, чего он был лишен все эти годы помимо прочего: простых человеческих объятий. Теплых, ласковых, поддерживающих… И хотя для нее самой это представлялось еще той пыткой, она могла припомнить пару должков ему, что придавало сил потерпеть. Да и все-таки он ее друг…

Натянутая струна, в которую было превратился парень, стала потихонечку ослабевать, расслабляться и робко отвечать на объятие, аккуратно, нежно, словно боялся спугнуть. Все его существо представлялось таким… благодарным, что вовсе даже оказалось не страшно. Даже приятно: подарить чуточку заботы и тепла своему близкому. И получить такой тихий, но невероятно емкий шепот в ответ.

В семье тети Иры Дину любили. Ее муж - высокопоставленный чиновник в Министерстве легкой промышленности - все время приводил Дину в пример своим детям: сыну Коле, который был старше Дины на три года, и дочери Ане, ученице девятого класса. Оба они, вовсе не глупые ребята, учились не так успешно, как Дина, с ленцой.

Трудностей вам не хватает! - провозглашал дядя Саша, Александр Викторович. - Разнежились у меня за пазухой!.. Разбаловались!

Вон ваша сестра - круглая отличница! А живет-то в общежитии! И мамы с папой нет, чтоб продуктов купили да обедами из трех блюд кормили!.. Сам виноват - дую вам в попу с детства!..

Говорил дядя Саша все это не зло - детей своих он любил, но не упускал случая пожурить лишний раз. Когда сын провалил после школы вступительные в университет, его призвали в армию. Тетя Ира умоляла мужа «сделать что-нибудь», но тот оставался непреклонен:

Мужчина без службы в армии останется размазней. А тем более наш избалованный сын! Пусть узнает, почем фунт лиха! - И пальцем не шевельнул, чтобы устроить отсрочку Коле.

Потом он буквально за руку отвел Колю в институт, когда тот, вернувшись из армии, заявил, что собирается ехать строить Асуанскую плотину.

Успеешь! - сказал дядя Саша. - Вот выучишься и поедешь строить хоть Асуанскую, хоть марсианскую плотину!

Так Коля попал в строительный институт, где учился вполне успешно, хоть и не дотягивал до повышенной стипендии. Стимулом в учебе ему служила перспектива поездки на стройку за рубеж, куда-нибудь в дружеское государство, где можно посмотреть на иную жизнь, а главное - заработать денег. Он успевал все: и вовремя сдавать курсовые, и весело проводить время в компаниях, в которые зазывал и Дину. Дина несколько раз побывала на их вечеринках, но ей там не понравилось: нужно было пить вино, болтать о всякой чепухе вроде того, что сейчас модно, а что нет, где и почем можно достать «шикарное» нижнее белье, пластинки с зарубежным твистом и - «хи-хи-хи!..» - прочные, зарубежные же презервативы, а когда тебя приглашают на танец и прижимают к себе так, что не вздохнуть, да еще и руку то на грудь, то ниже талии норовят положить, следовало принимать это как должное и быть готовой удалиться с кавалером куда-нибудь в дальнюю комнату, в ванную или на чердак.

И тебе все это интересно? - спрашивала Дина Колю.

Ммм… - мялся он, - я без женщины не могу… Что мне делать с этим?.. Удивляюсь, что у тебя до сих пор любовника нет! Ну и вообще… нужно же быть в курсе жизни…

Этим, по-твоему, исчерпывается понятие «жизнь»? А если быть в курсе интересных спектаклей, книг?..

Скучная ты чувиха, Динка! - говорил Коля, но, если ему перепадали от отца билеты на модную пьесу или на новый фильм, он первым делом звал Дину.

С Аней у Дины было еще меньше точек соприкосновения. Это и понятно: та - школьница, Дина - студентка. Разница в четыре-пять лет становится незаметной в гораздо более старшем возрасте. А сейчас они были словно из разных миров.

* * *

Тетя Ира предложила Дине пожить у них, пока семья будет в отъезде. Дина согласилась - отсюда было гораздо ближе, чем из общежития, до фабрики, где ей предстояло работать.

И еще Дина была рада, что осталась у родных - в эти два суматошных дня ей некогда было предаваться мыслям о Константине Константиновиче. Она помогала тете Ире по дому - та решила сделать генеральную уборку перед отъездом. Они перестирали и перегладили все шторы, покрывала и накидки, повыбивали во дворе подушки и одеяла, помыли окна. Дважды, правда, Дина украдкой набирала заветный номер, но результат был все тот же: никто не отвечал.

В день отъезда в доме царила суета. В прихожую выносились чемоданы и сумки. В них докладывали забытое - то одно, то другое. Из разных концов квартиры доносилась перекличка: «Ма, ты это взяла?.. Сашуля, ты то-то не забыл?.. Анька, мяч не забудь!.. А ты - ласты!..» - и тому подобное.

Семейство ехало на юг, в дом отдыха. Ради этого дядя Саша устроил Коле перенос каникул, которые ему полагались только в августе, а сейчас он должен был бы работать на практике. Предполагалось, что это - последняя возможность отдохнуть всей семьей, ибо на следующий год у Ани выпускные и вступительные, а у Коли защита диплома.

Приехало такси, семейство погрузилось в него со всем отпускным скарбом, и Дина осталась одна.

Дина посмотрела на большие напольные часы, стоящие в гостиной. Они показывали половину одиннадцатого. Дина подошла к телефону, помедлила некоторое время и набрала номер. В трубке по-прежнему звучали длинные гудки.

Ну и ладно, сказала себе Дина, значит, так надо…

Прислушалась - не раздастся ли комментарий Внутреннего Голоса… Нет, ни звука.

Завтра, решила Дина, она возьмет из общежития все необходимое и станет жить как королева - в большой квартире, в самом центре большого города. Днем она будет работать, а по вечерам ходить в театры и кино, на выставки или просто гулять по людным, ярко освещенным улицам.

Она убрала со стола, вымыла посуду и легла спать. Заснула Дина без мыслей и спала без снов.

Мария Васильевна Семенова

Родная душа

Рассказы о собаках

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Любезный читатель! Эта книга написана НЕ единомышленниками. Скорее даже наоборот. Из шести её авторов пятеро - матёрые профессионалы: заводчики, дрессировщики, университетский биолог. Сами понимаете, у каждого специалиста такого калибра по любому профильному вопросу имеется выстраданное мнение, единственно верное, правильное и никакому обсуждению не подлежащее. Шаг влево, шаг вправо - расстрел! Вовсе не говоря уже о прыжке вверх…

Творческие разногласия корифеев закономерно переходят в личную полемику, порой весьма неприязненную. Носители противоборствующих взглядов обвиняются, самое мягкое, в профессиональной некомпетентности. А по максимуму - даже в злонамеренном обмане клиента! Я не знаю, передрались бы или нет наши псы, волею случая оказавшись в одном помещении. Подозреваю, однако, что у них хватило бы мужества и благородства разойтись миром. Авторы этой книги передрались бы точно.

Сейчас полки магазинов буквально ломятся от кинологической литературы, отечественной и переводной. Ну а я принадлежу к поколению, которое при полном отсутствии доступных книг о собаках зачитывало до дыр повесть Б. Рябинина «Мои друзья». Мы воспринимали художественный текст как практическое руководство. У меня ещё хранится старый-престарый экземпляр, где можно найти на полях карандашные пометки детским, неустоявшимся почерком: «Так со щенком нельзя»… «А вот так - надо».

Это всё я к тому, что перед вами ни в коем случае не сборник полезных советов, поданных в художественной форме. Повторяю: ни в коем случае! Хотя бы потому, что одно и то же поведение одной и той же собаки получит у пяти авторов пять РАЗНЫХ истолкований. Какое из них применимо конкретно к вашему питомцу? Думайте, любезный читатель.

Скажу даже больше. Буквальное следование примеру героев некоторых эпизодов может оказаться просто опасным. Так, рассказ Петра Абрамова «Басмач» - вовсе не наставление по совместному использованию караульного азиата и маленького ребёнка. А «Страшно, аж жуть!» Александра Таненя - отнюдь не инструкция по игре в мячик со служебным ротвейлером. И даже «Кто о чём…» - ни в коей мере не призыв тащить с улицы в дом страхолюдного беспризорного кобелину. Это просто рассказы о случаях, имевших место с конкретными собаками и их хозяевами. Никакой гарантии, что другое животное в сходных обстоятельствах поведёт себя так же, мы вам не даём. Не пытайтесь слепо копировать то, что объясняется либо огромным опытом кинолога, либо особыми отношениями с уникальной собакой, либо… элементарным везением. Вы можете оказаться далеко не так удачливы!

…Ну а шестой автор, отнюдь не претендующий на какие-либо кинологические познания, - это я. И мне остаётся лишь извиниться перед вами, любезный читатель, за краткость предлагаемых вашему вниманию трёх рассказов про Чейза. Что поделаешь, если мой пёс со всей своей биографией и привычками уже стал главным героем двухтомного романа, получившего название «Кудеяр» по имени сугубо второстепенного персонажа!

С уважением, составитель.

ПЁТР АБРАМОВ

ЛЮБОВЬ НА ВСЮ ЖИЗНЬ

Собак я держал всегда. Ходил с лайками и гончими на охоту и о других породах вовсе не помышлял… Пока однажды в моё отсутствие посреди ночи в дом не начала ломиться какая-то подгулявшая компания. Возможно, эти граждане просто ошиблись адресом и ничего худого не замышляли, но Татьяна, моя супруга, пережила нешуточный испуг - и за себя, и за детей. Настолько нешуточный, что, подхватив младших, прямо в ночной рубашке бросилась искать спасения у соседей.

Это заставило меня впервые задуматься о серьёзной охранной собаке.

Так совпало, что буквально через несколько дней после ночного происшествия я ехал в машине по городу и подвёз голосовавшую на улице девушку. Она тоже оказалась собачницей, мы разговорились, и я поделился своей проблемой.

Так, может, возьмёте у меня азиата? - неожиданно предложила попутчица.

Я даже притормозил.

Азиат… это кто?

Девушка с семьёй жила в рабочем общежитии на краю города. Она попросила меня обождать перед дверью, потом пригласила войти. Войдя, я увидел её у дальней стены комнаты - и рядом с ней здоровенного куцехвостого пса тигрового окраса в наморднике.

Знать бы мне, что это стояла моя любовь на всю жизнь…

Между тем прозвучала команда:

И я спиной вперёд вылетел обратно за дверь, вышибленный могучим броском.

Вот так состоялось моё знакомство с породой.

Спустя несколько минут Басмач, затаренный в машину, уже ехал вместе с хозяйкой ко мне. Путь через весь Челябинск был неблизкий, и, не теряя времени даром, я принялся расспрашивать девушку о собаке и о том, как правильно себя с ней вести. При этом, поскольку я успел получить некоторое представление об охранных способностях Басмача, меня особенно волновало, как заставить его впустить в дом доброго гостя и, случись что, как «снять» его с человека? Ведь я-то для него ещё не хозяин, не непререкаемый авторитет. Как самому при этом не оказаться покусанным?

Ответ потряс меня до глубины души:

Если уж совсем никак, вы позовите ребёнка, тот его и уберёт.

Совет показался мне до такой степени диким, что я даже не стал переспрашивать, решив про себя, что всё равно ни за что на свете им не воспользуюсь…

Приехали ко мне. В доме открыли все двери, чтобы пёс мог подробно ознакомиться с вверенной территорией. Представили ему моё семейство - обрадованных мальчишек и несколько оробевшую супругу. Басмач всех обнюхал, всё изучил - и взял под охрану. А я снова завёл машину и повёз его хозяйку - уже бывшую - обратно в общежитие.

Мог ли я предполагать, в какую ситуацию попаду по возвращении!

Открыв входную дверь, я оказался носом к носу со своим новым охранником. И его вид мгновенно заставил меня вспомнить, что для него я пока ещё «никто и звать никак». Басмач не бросился на меня, не залаял, он просто стоял и смотрел, но стоял как-то так, что я замер буквально на одной ноге, понимая: ещё одно движение, и знакомство с его зубами мне обеспечено. Шаг вперёд он расценит как вторжение на охраняемую территорию. Шаг назад будет считаться побегом, и реакция последует соответствующая.

Пока я соображал, долго ли мне придётся стоять в проёме собственной двери арестантом, из комнаты выглянула Татьяна. Оценила положение дел и… позвала:

Антон! Антоша, уведи Басмача…

У меня в голове успели пронестись ужасные картины, и, рискуя спровоцировать пса, я хотел было заорать: «Антошка, не смей…» - но тут малыш преспокойно вышел в прихожую и, ухватив Басмача за ошейник, столь же спокойно увёл его в комнату. Свирепый пёс пошёл за ним безропотно, словно так тому и следовало быть.

А я смог наконец выдохнуть, поставить вторую ногу на пол и войти в свой дом…

…Это теперь я отчётливо понимаю, насколько чудовищно всем нам повезло. Басмач был удивительно адекватной собакой и действительно трепетно относился к маленьким детям. Поэтому всё кончилось хорошо. Тем не менее больше я ни за что не стал бы проводить подобный эксперимент. И другим не советую. Слишком высокой может оказаться цена…

Мой двор в Челябинске окружал весьма капитальный забор. Это была настоящая стена, сложенная из почти дармового местного камня недорогим трудом заезжих рабочих. Высотой она была около двух метров, и в ней имелась довольно узкая калитка, перекрытая аркой. Эта стена сама по себе представляла неплохой защитный рубеж, но гораздо больше надежды было на Басмача, разгуливавшего по двору.

Однажды я что-то делал на втором этаже дома и увидел в окно такую картину. Идёт по улице мой младший сынишка-дошкольник и ведёт с собой приятеля примерно такого же возраста. И дети как раз открывают снаружи калитку во двор… где их уже поджидает насторожившийся Басмач.