«Мне предстояло решить, что теперь делать с детской»: продолжение исповеди мамы, потерявшей сына.

«Когда в соседней палате заплакал ребенок, я пережила ад»: пронзительная исповедь мамы, которая потеряла сына Триггеры: смерть ребёнка Редакция «Летидора» ежедневно получает множество писем. В одном из них мы и прочитали эту невероятно грустную, но очень важную историю. Мама, рассказавшая нам, как пережить смерть ребенка, попросила не называть ее имени: сказала, что не хочет, чтобы ее жалели тысячи знакомых и незнакомых людей. Но опубликовать эту колонку просила обязательно. Потому что хочет помочь себе и другим. Дома мы никогда не разговаривали о смерти. Поэтому, когда я узнала, что сердце моего сына остановилось, первое, о чем я подумала, было: «Когда лучше рассказать мужу? До его занятий на курсах или после, чтобы он мог спокойно отучиться сегодня?». Следующая мысль была еще чудовищнее. Я поняла, что это очень расстроит маму. Что Я расстрою маму. Так что я всерьез думала о том, чтобы просто пока не говорить. До предполагаемой даты родов оставалось еще полтора месяца, так что время подготовиться к этому разговору у меня было бы. Живем мы далеко от друга, когда созваниваемся по скайпу, живот мой остается за кадром – и прочее в этом же духе. За все тридцать лет никто мне ни разу не рассказал, что столкнувшись со смертью, можно проявить слабость. Что можно расплакаться и попросить о помощи. И что вообще-то нормально лечь, например, на землю и истошно рыдать, потеряв ребенка. И совершенно не обязательно думать о чувствах других. Да и вообще можно не думать, а позвонить другу и сказать, что надо срочно в аэропорт и вообще случилось нечто ужасное и совершенно необходимо, чтобы он сейчас все бросил и приехал. Но я не знала. Поэтому на задворках больницы, где мне сообщили эту страшную новость, на каком-то парапете принимались сложнейшие решения. Рожать в Москве или лететь домой? На какой рейс брать билет, чтобы успеть съездить за паспортом, который, по иронии судьбы, оказался в другом городе? И когда, в конце концов, лучше сказать мужу? И как? Ведь я вообще-то не хочу его ранить. К счастью, победил вариант «прямо сейчас» – и я больше не была одна с этой бедой. Он же посоветовал зайти к родителям, раз я буквально в соседнем дворе. Так что маму я действительно расстроила. Причем так, что по дороге за паспортом мне даже не удалось порыдать, пока я не выяснила, все ли с ней в порядке. А это было непросто, она не брала трубку, и это заставляло нервничать еще сильнее. Ибо за 3 минуты, что мы провели вместе и которые у меня были в запасе до приезда такси, я не успела оценить ее состояние. Но медлить было нельзя, до самолета оставалось всего пять часов. Тогда я думала, что день, когда мы узнали, что наш сын погиб, был самым страшным в моей жизни. Потом таким днем стал тот, когда я его родила. Невозможно описать словами тот ад, который мы пережили, когда услышали, как заплакал ребенок в соседней палате, родившийся через три минуты после нашего. Спустя месяц я могу сказать, что этот чертов «самый страшный в моей жизни день» продолжается. И в первую очередь потому, что я оказалась совершенно не готова к смерти. Нет, не в смысле, что меня никто не предупредил. А просто, в общем и целом. Ведь со мной никто и никогда не разговаривал об этом. Я и на похоронах-то побывала впервые в жизни в двадцать пять. До этого меня не брали. А иногда даже не говорили. Чтобы не расстраивать. И вот беда постучалась в мой дом. И знаете что? Мне не хватает опыта переживания потери. Например, рассказов моего папы, как тяжело терять родителей. Как страшно их хоронить. Как порой хочется с ними поговорить или обнять. Чего-то такого, что вселяло бы уверенность, что со мной все в порядке. И что нормально не хотеть умываться или общаться с людьми. Что можно просто без причины и без остановки рыдать. Что боль бывает настолько сильной и парализующей. Мне совершенно необходима вот эта оголяющая и болезненная откровенность родных людей, чтобы сохранить рассудок. Причем желательно не сейчас, а раньше, просто в течение жизни. Ведь, согласитесь, это странно: рассказывать о нормах приличия в обществе, ценности образования, силе любви, важности доброты и честности, опасности дурного влияния и вреде курения – и ничего, ничего не говорить о боли потери. Как будто бы есть хоть какой-то шанс, что кто-то из нас не столкнется со смертью. Что ее как-то удастся избежать. Нет, вы, пожалуйста, не думайте, что я в страшной депрессии и мыслях о суициде. Это не так. Жизнь продолжается, хоть и совсем иначе, чем мы планировали, но все же. В ней есть место друзьям, вину, вкусной еде, долгим разговорам, хорошим фильмам, морю и даже мечтам. А также в ней есть место для боли. Но теперь я знаю, что это нормально. Что ничего странного нет в том, что я скучаю по сыну. Как хочу взять его на руки, вдохнуть аромат его макушки. Что совершенно нормально быть растерянной и абсолютно пустой. Что можно уставать уже просто от того, что приготовил бутерброд с сыром и съел его. Что можно вообще ничего не хотеть и быть не в состоянии выбрать даже гель для душа. И еще очень много такого, о чем я бы очень хотела знать раньше. Знать всегда. Чтобы в самые страшные дни своей жизни позволить себе быть живой и слабой, а не хорошо воспитанной и заботливой, и не тратить последние силы на то, чтобы успокаивать близких. Не писать из роддома каждые несколько часов, как хорошо мы с мужем проводим время, смотрим кино, едим заказанную из ресторана еду и ждем схваток, а плакать, например. Это ведь в разы более адекватно в такой ситуации, правда? Пожалуй, это один из важнейших уроков, что преподнесла мне жизнь. Теперь я точно знаю, что в какой-то момент мои будущие дети должны будут узнать, какой я была несчастной и уязвимой, что такое настоящая боль и как ее можно пережить. Узнать о том, что не стыдно быть слабым, а порой – совершенно необходимо. Что смерть – это часть жизни, и что мы неизбежно будем терять, даже когда не ожидаем. Особенно когда не ожидаем. И еще очень много такого, о чем никогда не рассказывали мне. От чего оберегали. И что сейчас медленно и беспощадно разрывает меня на части. Об этом невероятно тяжело говорить. И совсем не хочется. Но еще меньше хочется об этом молчать или делать вид, будто всего этого не произошло с нами. Это нечестно по отношению к моему мальчику. Это нечестно по отношению к себе.

Есть только одна причина, по которой я поздней весной забираю ребенка из школы в теплой куртке

Я просто забыла надеть бюстгальтер.

У меня есть друзья, которые не пьют кофе

Я определенно не могу понять такой стиль жизни. Моя родительская стратегия заключается в том, чтобы не произносить ни слова, пока я не выпью кофе. Однажды мне сказали, что одно яблоко дает больше энергии, чем чашка кофе. Во-первых, яблоко наполняет меня энергией настолько, чтобы съесть две булочки с сыром. Во-вторых, я действительно пробовала обойтись без кофеина и почувствовала, что мое тело как свинец, а мозг как яблочное пюре.

Также я подумываю о татуировке на груди «Кофе - моя жизнь». Хотя, кажется, это уже слишком?

Если я одеваюсь и крашусь, это значит, что я куда-то собираюсь идти

Даже если это почта или хозяйственный магазин, мне нужны свидетели того, что я сегодня сделала это. Пожалуйста, когда в следующий раз вы увидите одетую и накрашенную мать, потратьте несколько мгновений, чтобы оценить ее внешний вид. Возможно, стоит сфотографировать ее и разместить кадр в инстаграме с тэгом #красотка. Она собиралась выйти из дома в 9, а сейчас без четверти 4. Ей нужно подтверждение того, что она это сделала.

Еда для детей - лучшая

Тому, что на кухне я «опустилась» до уровня наггетсов для детей, есть причина, и она заключается в том, что я могу съесть 15 штук за раз. Почему, почему они ТАКИЕ вкусные??? Да, я не покупаю их постоянно (давайте без осуждения), но взглянем на вещи реалистично: неужели вы правда предпочтете им макароны с сыром? Думаю, этого примера достаточно.

Это правда. Я утратила разум, променяла его на «мамский»

Моя подруга как-то забыла свое имя, когда ей нужно было подписать чек. Чтобы вспомнить годы рождения моих детей, мне нужно минут 10, чтобы все подсчитать. Когда меня спрашивают, какие у меня планы, я просто пялюсь на людей так, что они чувствуют себя неуютно. Я не пытаюсь их загипнотизировать, я правда стараюсь вспомнить, что собиралась делать, и не могу.

Носки - мое проклятие

Где они? Неважно, сколько пар я купила, я уже давно не обращаю внимания, парные ли они. Неподходящие друг другу носки уже давно стали пунктиком в нашем доме. И когда я торгуюсь с восьмилетним сыном, уговаривая его взглянуть, подойдут ли ему носки его четырехлетней сестры, я на грани отчаяния.

«Привет, я хотела бы оформить подписку на 100 новых пар носков в месяц. Один размер от 2 до 30 лет. Спасибо».

Перерывы - это то, что нужно

Несомненно. Никогда не знаешь, когда удастся урвать минутку для себя. Перерыв - это украдкой съесть шоколадку или посмотреть пару не детских видео на Youtube. В качестве бонуса - дети после этого в отличном настроении, и я тоже.

Я Та Самая Мама

Когда несколько детишек идут, сбившись в стайку, прямо посередине тротуара, я совершенно не собираюсь ждать, пока они заметят меня, и медленно маневрирую, стараясь пройти. Они расступаются и возмущенно говорят, что я их чуть не убила.

Какие-то дети без присмотра матерятся или бросаются камнями в других детей? Без проблем, если вам нужно материнское нравоучение, я готова. Это как раз моя новая специальность.

Я люблю мою работу

Дорогая незнакомка, которая так рада, что ей не приходится жить моей жизнью, ты, кажется, думаешь, что меня заставили проводить время с маленькими детьми. Возможно тебя удивит то, что муж не запирает меня ежедневно дома. Но я тусуюсь с малышами по своему выбору. Возможно, я не всегда буду сидеть дома, но пока я выбрала это.

Они беспокойные, но они также бесценные и восхитительные. Возможно, я очень утомлена, но я утомлена самой замечательной работой в мире.

Мать, потерявшая ребёнка, как кукушка:
Ку-ку, ку-ку!- в ответ лишь тишина…
О нём напоминает всё: пейзажи и игрушки,
Затмила душу горькой боли пелена!

О мой малыш! Ты только был здесь- на руках тебя держала,
И вот уж нет тебя- растаял след во мгле…
Тебя я к сердцу прижимала, обнимала,
Но ты ушёл, оставив лишь воспоминанья мне!

Я постоянно вспоминаю те волшебные мгновенья,
Когда могла тебе я дать свою любовь.
Теперь же я как- будто нахожусь в забвенье,
В уме прокручивая сцены счастья вновь и вновь!

Любимый мой малыш! Я крепко так тебя любила,
Что одна мысль, что тебя нет, мне причиняет боль!
Ты- вечная любовь моя, и жизнь тебе свою я посвятила,
И, если б моя воля, в тот момент я заслонила бы тебя собой!

Так больно мне, когда я вижу лес, где мы с тобой гуляли-
Потоки слёз моих готовы в тот момент всю землю смыть!
А сердце разрывает горько- сладкое мерцанье-
Ты был здесь. Тебя нет. Я не могу себя простить!

Я- демон, я- не мать! Ты на моих руках оставил тело!
А я позволила. Ну как? Скажи мне, как простить себя?
Ты самый мой родной! Ты был как центр Вселенной!
Боль рвёт меня на части! Не хочу тебя терять!

И я, подобно перелётной птице, не нашедшей крова,
Ищу, мечусь, но понимаю- всё не то!
А если вдруг увижу я ребёночка другого,-
Бегу оттуда я стремглав, ведь сердце разъедает кислотой!

В своей печали безутешной я настолько опустилась,
Что проживаю день за днём, чтоб только лишь забыть!
Но, сколько ни стараюсь, ни одно мгновенье не забылось,
И я уж подошла к тому, что не хочу я дальше жить!

О мамочка моя! Действительно была ты самой лучшей!
Любила ты меня, дала всё, что могла!
Виной всему была не ты, а тот несчастный случай,
Ведь жизнь- то дар, а повелитель- то разлучница- судьба!

А мы- песка крупицы в этом буйном мире-
То волею судьбы соединит, то разлучит нас ветер перемен.
У нас не хватит сил противиться Вселенской силе,
Да и зачем? Она есть то, что управляет всем!

И эта сила в нашем мире- представитель Бога.
Она следит за тем, чтоб был порядок и любовь.
А если из чего-то мы не вынесли урока,
Она заботливо нам даст возможность обучиться вновь!

Мамуля! Я тогда был должен получить другое тело,
Вот почему тогда всё было против нас:
Врачи к нам не спешили, помощь оказали неумело-
Здесь каждый шаг и слово исполняли тот судьбы указ!

Мамуля! Дорогая! Чувствую- ты так по мне тоскуешь,
Но знай- всегда я буду рядом капелькой дождя!
Я знаю: Бог мне дал мамулю золотую!
Спасибо, мама! За всю твою любовь сердечно я благодарю тебя!
22.01.17

Рецензии

Как - то строго... "рецензия", "Отзыв"... Вы - свет, что освещает душу в мраке полной темноты... Вы - дар бесценный, что вытащит заблудший свет другой души... Вы - капля утренней росы, что жар ночной омоет и оживит... Вы помощь тех, чьё сердце так дрожит! Вы умничка!

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Софья Градова

Исповедь матери наркомана

Моему сыну посвящается Наши отцы разбили Гитлера, прошли всю войну, чудом остались живы, вернулись домой... Наши дети, их внуки... наркома-ны... пьяницы... бомжи... 2 часа ночи. Сына нет... Что с ним происходит? Давно не разговаривали по душам. О чем он думает, чем живет, о чем мечтает? Боже! Я совсем не знаю, чем живет мой сын. Я совсем не вижу его. Он приходит в 3 часа ночи, а в 8 утра уходит на работу. Встав с постели, он идет умываться, очень редко завтракает и спешит... спешит уйти... сбежать из дому. У меня серьезная болезнь сосудов сердца. Болезнь -- подколодная змея -- выматывает силы... Вот уже 4 года живу на лекарствах. Сильный человек по натуре, я упорно борюсь с болезнью, я знаю, как помочь себе. Но сейчас, в 2 часа ночи, я не могу себе помочь: сижу у окна в темной кухне и жду... жду... Что-то происходит -- болит душа. Что такое душа? Мне думается, что душа -- главный орган человека, который мучительно болит и подсказывает: "У тебя беда с сыном! Беда с твоим сыном Олегом". Поздний, долгожданный, он мне Тяжело дался: жуткий токсикоз, кесарево сечение. Душа кричит: "У тебя беда с Олегом!" Я не могу заглушить этот крик и чувствую каждой клеткой организма, что надвигается что-то ужасное, непоправимое, но не могу понять что. Как медленно движется время, голова тяжелая, шум в ушах, сна нет... сына нет... Олег рос крепким, веселым, добрым мальчиком. Он любил людей и животных. Немного с ленцой, но сама виновата, все думала и говорила, что наработается еще-жизнь большая. И почему сына назвала Олегом, ведь Егором хотела назвать с первого дня беременности? Вспоминаю: после кесарева, после наркоза врач бьет меня по щекам, говорит: "У тебя хороший мальчик, 4 кг 800 г. Как назовешь?" Я мычу: "Ол-е-е-г..." Но почему Олег? Видно, Богу так угодно было. Сколько радости, сколько счастья испытала я в то время. У меня сын! У меня будут внуки... жизнь повторится сначала... У меня есть надежда и опора. Мне не страшна старость... Меня всегда преследовал страх потерять ребенка... Я берегла его, как зеницу ока. Сын хорошо учился в школе, был общительным мальчиком, не доставлял хлопот учителям. Окончив 11 классов, поступил в институт, хорошо окончил его, получил диплом инженера. Работы по специальности нет, но сын работает, и ему нравится его работа. Втайне ото всех я горжусь своим сыном. Ему 25 лет, он красив, даже очень красив, умен, мужественная фигура. Олег любит историю, классическую музыку, много читает... Но наши отношения запущены... Наши отношения вообще прекратились, как только Олег получил диплом. Я устранилась, уехала на дачу на все лето. Кругом вода, свежий воздух, все цветет, растет, пышет... Жизнь без забот и хлопот... Решила, что дала сыну все, пусть живет своей жизнью. Душа молчала. Почему? Загадка природы. А беда уже была! 3 часа ночи... Я вижу свет фар, он появляется из-за угла соседнего дома -- наша машина. Это сын! Приехал! Хлопнула дверь подъезда... Открывается дверь квартиры, входит... Красивое лицо осунулось, бледно-зеленые глаза ввалились, под глазами черные круги, неестественный блеск глаз... Подошла к нему ближе. Пьяный? Нет. Запаха нет. Неужели?.. Сердце остановилось, замерло... Наркотики... Сын вымученно улыбнулся: "Мама, я очень устал, -- прошел в комнату и повалился на кровать... Я смотрю на чужого человека, но такого родного и близкого. Он очень похудел и подурнел: землистое лицо привело меня в ужас... Мне было больно и страшно. Я не могла осознать, что это такое -- наркотики? Я слышала с наркотиках, видела передачи по телевизору, смотрела видеофильмы, но все это было не со мной, далеко от меня, это было с кем-то, это была чужая беда. Я думала, что со мной этого не случится, меня не коснется, обойдет стороной... Не обошло, не объехало, коснулось!.. Пришла нежданно-негаданно страшная беда, неизведанная, незнакомая, неизученная. Куда бежать? Что делать? Кто посоветует или поможет? Одно слово -- наркотики -- навевает что-то омерзительное. Это чуждо нормальному человеку. Это уносит здоровье и жизнь... Мой сын упал в пропасть без дна... Мой сын погибает, и я погибаю вместе с ним. Вот уже час, как сын в ванной комнате. Я знаю, чем он там занимается, но ничего не могу поделать. Журчит вода... Сегодня утром вытащила из-под ванны и выбросила мешок шприцев и упаковок использованных ампул пипальфена и демидрола, применяемых вместе с героином. Что-то сильно грохнуло в ванной... Рванула дверь... Олег стоит на четвереньках... ноги разъехались в разные стороны -- он напоминает мне лягушку: цепляясь руками за трубы, он пытается встать, но ноги не держат его, и он падает. Опрокидываю ему на голову кувшин холодной воды... С трудом сыну удалось подняться, он повернул ко мне свое лицо... Обезумевшие глаза -- стеклянные, -- всегда были большими, сейчас -- узкие и злые. Лицо распухло, красное, с синим оттенком. Он качался от слабости и дурмана. Я довела его до кресла, в которое он рухнул без сил. Через несколько минут его голова свалилась на грудь, изо рта текли слюни... Это отвратительное зрелище. Самая черная полоса моей жизни пришла ко мне в 55 лет. Здоровья нет... сил нет... и полоса... Были проблемы, но они решались. Были взлеты и падения, был и беды и радости... Войнич в своем романе "Овод" написала гениально: "Живу ли я, умру ли я -- немножко все ж счастливая". Это про нас, смертных, и очень правильно. Теперь я знаю, что такое Ад! Бейся головой в глухую стену, прыгай в огонь, воду, пройди медные трубы -- не снять эту боль, не уйдет эта безысходность. Никто не поможет, и не потому, что не захочет, а потому, что не сможет. Мои извержения ругательств сделали сына скрытным, замкнутым. Мои ласковые речи, доброта -- хитрым, лживым. Он врал, клялся, что бросит героин, начнет новую жизнь, просил прощения, давал обещания, что с работы будет приходить вовремя, в человеческом облике. Но все было зря. Все повторялось изо дня в день. Я была с сыном и героином один на один, лицом к лицу... Я не сразу поняла, что сын болен героином. Теперь я знаю, что такое наркомания. Эта болезнь -- трясина, -- и выбраться из нее наркоман может
только сам. В человеке есть сила воли, огромная
сила, которую нужно разбудить, привести в
действие. Наркоманы чувствуют безразличие ко всему. Они перешагивают через родных, через любовь, красоту. Олег перестал смеяться, радоваться жизни, да и живет он скорее по инерции, делая привычные годами движения. Мертвый человек... Не могу понять, как он работает. Совсем не спит, за рулем машины весь день. Сколько он зарабатывает? Никогда не дает денег. Сколько стоит героин? Наверное, дорого. Я благодарю судьбу, что выросла в великой стране -- СССР, где не подозревали о наркотиках, где было светло и чисто. Мы спокойно росли, жили и были хозяевами на своей земле. Мы имели любимую работу, ходили в театры, кино, цирк. Мы растили своих детей в бесплатных детских садиках, где они мечтали стать летчиками, врачами, космонавтами. Мы учили с нашими ребятишками наизусть Пушкина, Есенина, Фета. Мы учили детей любить и беречь свою Родину, землю, защищать ее в трудное время. В новой, капиталистической, России мы потеряли все: Родину... землю... накопления... льготы... и самое дорогое -- мы теряем детей и внуков. Иду из супермаркета, перешагиваю через шприцы, которые валяются на улице по всей дороге, зеленые, белые, с остатками чьей-то крови... валяются везде: ногу некуда поставить... У меня возникает чувство, что я иду по трупам... Иду по слезам и горю... мне страшно... больно... Кажется: это страшный сон, он кончится, он пройдет, нужно протереть глаза... Но это ЯВЬ! Это не моя страна, не мой город, не моя земля... Мы люди без рода, без племени. Мы лишние на земле. Мы ощущаем свою ненужность... каждый день... Ощущение ненужности возникает оттого, что нет гражданского общества, нет трудовых коллективов, нет заводов, фабрик. Все умерло, развалилось. Я, мать, кричу: "Президент, Правительство, Дума! Что будет с нами и нашими детьми?" 2 часа 30 минут ночи. Я опять у окна. Дом напротив глядит на меня темными окнами. Неужели у всех все хорошо и спокойно в семье, что все спят? Но нет... вижу: в окне напротив мелькает огонек и светится прикуренная сигарета... кто-то тоже сидит у окна... Свет фар... хлопает дверь подъезда... открывается дверь квартиры... все повторяется... Обещания моего сына -- для меня пустой звук. У меня умирает душа... Я стала бояться людей: друзей, соседей, которых всегда любила, -- сейчас боюсь и не хочу видеть. У меня смешались день и ночь, не знаю, какой день, месяц, год, число. Олег спит. Запах давно не мытого тела отвратителен, не поддается описанию. Специфический обильный пот наступает на его лбу, а под мышками рубах остаются белые пятна, будто они посыпаны мелкой солью. Волосы на голове спутались, блестят от жира. Помыться сегодня не сможет, некогда. Разбужу, встанет, качаясь, и -- на работу. Как он работает? Нужно продать машину немедленно. Найти другую работу. Новое место, новый коллектив, возможно, помогут ему остановиться. Пора будить Олега. Но встать он не может... Он отбросил одеяло, и я увидела жуткую картину: у него распухла нога, она просто превратилась в бревно сине-красного цвета. Олег стал врать, что упал, ударился, но я поняла -- это от укола, от наркотика... Приехала "скорая помощь": врач осмотрела ногу, сказала, что у него рожа, ее надо лечить антибиотиками, поэтому необходимо ехать в больницу. Меня поразило то, что врач не поняла, отчего такая нога. Наркомания -- неизведанная болезнь, неопределяемая, у врачей еще нет опыта в этом направлении. Олег наотрез отказался ехать в больницу, "скорая" уехала. Я сделала ему на ногу компресс, и он проспал целый день. Опухоль и краснота держались более недели -- на работу Олег не ходил. Я постоянно разговаривала с ним, пыталась что-то доказать, но чувствовала, что он не воспринимает мои слова, мои доводы проходят мимо его ушей. Чувство бессилия было со мной постоянно. Олег хромал, ходил с тростью... Все обошлось, но могла быть гангрена -- и нет ноги. Даже страх не отражался на его лице. Полное равнодушие... Я пыталась больше узнать о наркомании: искала выход, как избавиться от этого зла, этой порочности... Обращалась ко многим врачам, которые прямо говорили, что помочь себе сын может только сам, а от меня требуется терпение и ожидание, когда он очнется и начнет что-либо понимать... Советский Союз был великой страной, где чувствовалась забота о человеке. Сейчас в России 4,5 млн. наркоманов. Возрастает подростковая наркомания и токсикомания. Ежегодно до 50 тысяч девушек уезжают за границу в качестве проституток. В последние годы смертность молодых людей выросла на 60 %. В стране 4 млн. беспризорных детей -- все это официальные данные. Довольно часто СМИ твердят о ГУЛАГе. Я не берусь судить то время, но лично знаю очень многих людей, побывавших там, им сейчас по 86 -90 лет, они живы, здоровы. Сегодня по всей стране ГУЛАГ... Кто завозит страну наркотики? Продает их за большие деньги: доза стоит 500 рублей. Ругают милицию... А милиция такая же голодная, зарплата мизерная, работа опасная, их убивают каждый день, а у них тоже дети, среди них есть и наркоманы. Ребят -- лучших -- гонят в "горячие" точки, оттуда везут в цинковых гробах или контуженных, нет рук, нет ног... Девушки с двумя высшими образованьями стоят на панели... 15 лет страна не знает покоя. Богатая ресурсами, она на 70 % состоит из нищих, голодных людей. Промышленность не развивается, сельское хозяйство запущено, в деревнях помещики появляются. Господи! Помоги! Может, грешны мы, Господи?.. Прости нам все грехи наши, вразуми нас... У наших детей нет будущего, нет цели в жизни. Они бездумны и пусты -- как выжатый лимон. Деньги... Деньги... Деньги... Убивают, грабят, воруют... Наше телевидение с утра до ночи показывает боевики... секс... Еду в маршрутном такси. На остановке в такси сел молодой человек, прилично одет. Черты лица крупные, мужественные... но цвет лица зеленый... Глаза большие, наверно, серые, но определить цвет невозможно. Они налиты кровью, зрачки закатились... Рот мокрый, в слюнях... голова падает на грудь... он съезжает с сиденья, ноги в разные стороны, куртка задралась, и видно белое, прыщавое тело, оно очень худое -- видно ребра. Сидящая рядом женщина тормошит его, спрашивает: "Вам плохо?", -- парень в ответ мычит нечленораздельно. "Пьяный", -- говорит женщина и выходит на остановке. Нет! Он не пьян! Он принял дозу... Он не может и не хочет ничего говорить... Он витает в другом, не понятном для нас мире. Я уже узнаю их, больных, безумных, и знаю, что ему нужен дом, постель, тишина... Я думаю о его матери... как она борется с ним? Мы с ней одной крови... одной плоти... У нас с ней одно горе, одна беда, одна судьба... Сегодня сын разбил машину: врезался в дерево. Сам остался жив и невредим, машина не подлежит ремонту. Я так рада, что смеюсь по каждому пустяку, как давно не смеялась. Смотрю в окно: на деревьях совсем нет листьев... глубокая осень... снег... Когда пришла осень? Я даже не заметила. Олег улыбается в дурном сне, кричит, матерится, зовет кого-то. Недавно от передозировки умер очередной его друг. Они, наркоманы, умирают десятками, сотнями... Они просыпаются с одной мыслью, где взять дозу... денег на дозу... Они тащат из дома все, что можно продать, и продают за дозу, продают даже свои паспорта. За дозу могут сделать родных нищими, бездомными, могут убить. Они безумцы! Любовь дает человеку огромное чувство, много чувств... В любви человек расцветает, с ней возрастает тяга к жизни, любовь рождает семью -- новую жизнь. Многим не дано в большой любви иметь детей -- они лечатся годами, надеются и ждут, ждут... У моего сына нет любви... Каждое утро я вижу паренька, который с трудом идет на работу, а может, на учебу. У него, скорее всего, церебральный паралич. Он не будет заниматься наркотиками или пьянством -- никогда! Его цель -- победить болезнь и жить... жить... Моему сыну дано все: ум, красота, сила, -- но он губит себя... Умерла соседка, старушка восьмидесяти лет. Поехала на кладбище. Похоронили бабушку быстро. Смотрю на соседние могилы: на памятниках фотографии молодых ребят. Год рождения -- 1979, 1976, 1980 и т.д. Что это -- чума? Это наркоманы -- от передозировки. Лежат рядом с нашей бабушкой -- молодые, крепкие, здоровые... Президент! Правительство! Дума! Вы знаете об этом? Я, мать, спрашиваю вас! Почему сеть наркомании опутала Россию? Почему лечат наркоманов за бешеные деньги, но не эффективно? Почему идет массовая смерть по России? Почему вы от нас далеко? Вы должны ответить на все мои вопросы! Олег уволился с работы: У него есть деньги, и Ад продолжается. Совсем ничего не ест. Лицо черное, под глазами фиолетовые круги, взгляд тусклый -- не живой... что-то белое -- пена, что ли, в уголках рта -- постоянно. Кожа да кости -- тело моего сына, и вонючий пот по всему телу. Опять ходила к врачу, она говорит, что у всех ее знакомых дети -- наркоманы, все бьются -- удалось вытащить одну девочку. Нужно терпение и ждать. Ждать?! Сколько ждать?! У меня одно в голове только бы хватило сил, только бы не потерять разум... Не ополоуметь... Я буду с тобой, сын, я буду бороться за тебя, вместе мы победим! Очнись, сынок! Начнем жизнь с чистого листа, начнем сначала. Родись заново, сынок! Не могу открыть дверь в спальню, бьюсь... собрав все силы, нажимаю, что-то держит дверь, вот начала поддаваться... с трудом пролезаю в образовавшееся пространство... Олег лежит на полу лицом вниз -- это его ноги не давали открыть дверь. Он опять в наркотическом состоянии. Дозу принял давно, так как на мой крик: "Живой? Что с тобой?" -- поднялся и пошел на кухню, налил большой бокал чаю. Он пьет очень много жидкости. Я не успеваю заваривать чай. Пьет чай с большим количеством сахара. Я думаю, что это вредно. Видимо, от героина происходит отравление крови, организма в целом, и жидкость необходима, чтобы вывести всю дрянь... Олег задрал трико на ноге -- опять бревно... нога синяя, даже скорее фиолетовая, распухла до немыслимых размеров. Как он не боится остаться без ноги? Наверное, не соображает ничего. Я устала! Я ненавижу его! Я готова убить его, но я не способна на это. Ненависть и презрение, бессилие переполняют меня... В 25 лет потерять разум, опуститься: вечно спутанные жирные волосы, пропахшие, вонючие рубашки, тело в гнойных прыщах от редкого мытья... Меня преследует чувство несвободы. Я хочу, чтобы он исчез из моей жизни... немедленно... Не хочу видеть... слышать... находиться в одной квартире. Ненавижу! Я смертельно устала... Сгинь!.. Интересно, дети наркобизнесменов колются или нет? Нет! Они берегут своих детей! Они отправляют их за границу, подальше от России. Они на наших слезах и жизнях наших детей богатеют, строят коттеджи, покупают села, земли, рабов. Они не боятся Бога! Я видела вас в красных и кожаных пиджаках, в кашемировых, до пола, пальто в церкви, где вы жертвуете по 1000 рублей. О чем вы молите Бога? О чем просите? О прощении? Я. мать, кричу вам: "Не будет прощения! Я желаю вам пережить то, что переживаю я, и пусть земля горит у вас под ногами день и ночь! Помните, мы все не вечно будем жить -- мы смертны! Отвечать придется не только перед людьми, но и перед Богом!" На нашу долю выпало тяжелое время. В войну люди лучше жили и были добрее: делились последним куском хлеба, поддерживали друг друга. Сейчас народ затурканный. Нищета подступила Вплотную к порогу. Пьянство, разврат, убийства... люди стали умирать прямо на улицах. Строим какой-то капитализм... Зачем? Кому он нужен? Жили в советской стране, работа у всех была, зарплату получали вовремя -- два раза в месяц. Государство заботилось о людях: бесплатными были образование, лечение, квартиры. В отпуск ездили на море в Сочи, Крым, Пицунду: путевки в санаторий на 24 дня стояли копейки. Многие ездили в Болгарию, Румынию, Чехословакию. Строили дачи, покупали машины, деньги были всегда и у всех, кто работал. Как случилось, что мы потеряли такую великую страну? Это все потому, что мы были -- не политики...
Мы спокойно жили, любили, творили, работали...
Но были не политики, и это привело к развалу нашей страны... Немецкий философ И. Кант говорил: "Кто себя превращает в червяка, пусть не удивляется, что по нему ходят ногами". Два месяца Олег не употреблял наркотики. Он совсем изменился, стал чаще улыбаться, шутить, начал читать книги. Почти постоянно купается в ванной, красиво и модно подстригся. Поправился, обретает родовую форму, лицо -- румяное, в глазах -- живой блеск... Вечер... Сидим на нашей маленькой уютной кухне -- я решаюсь спросить: -- Расскажи мне честно: что толкнуло тебя на героин? -- Хорошо -- улыбнулся той широкой, милой улыбкой, которую я знаю с детства. -- Мы с Максом сидели на скамейке в парке, мимо шли две девушки. Мы пригласили их отдохнуть с нами, поговорить. Мы познакомились. Мне очень понравилась Юлия, беленькая, нежная, хрупкая... Мы долго с ней гуляли, спорили, шутили. Я проводил ее домой, она познакомила меня со своей мамой, которая мне тоже очень понравилась. Мы стали встречаться. У нее было много друзей, знакомых, мы ходили к ним в гости, мне было легко и хорошо с ней. У нас было много общего. Я думал, что Юля -- это моя судьба. Прошло три месяца -- и она исчезла... Юлина мама не знала, где дочь, и я два дня искал ее по всем знакомым... Нашел в притоне наркоманов... Я узнал все... Юля оказалась наркоманкой со стажем. Мать отлично знала, чем ее дочь занимается, но надеялась, что увлечение Юли мной изменит ее. Я был в шоке... Юля плакала, билась в истерике, обещала, что бросит колоться, что исправится, просила помочь ей, не оставлять. Я жалел ее, верил, любил и думал, что так оно и будет. Мы продолжали встречаться. Она часто была в депрессии, иногда приходила в бешенство без всякой на то причины. Порой мне было тяжело с ней, мне хотелось все бросить, сейчас я жалею, что не сделал этого раньше, но я верил, что она победит наркоманию, и я ей в этом помогу. Юля часто заводила разговор о героине, говорила, что 4000 лет люди снимают стрессы, болезни героином, опиумом. Это помогает. Я мучился, искал выход. Я любил ее и ненавидел. Я решил попробовать героин, узнать, что же это такое, почему она не может от него отказаться... Юля ввела мне дозу... я ничего не почувствовал, кроме успокоения. Исчезли все мысли из головы... я был в нереальном мире, где все сияет и блестит... нет черных полос, тело легкое -- невесомое. В таком состоянии можно совершить преступление или подвиг. Думаю, что террористы перед террористическим актом употребляют героин -- и все по барабану: дети... женщины... старики... У меня было состояние невесомости. Я любил Юльку неземной любовью. Куда пропал жестокий мир? Это я узнал на другой день, когда мне было стыдно смотреть тебе в глаза, преследовал какой-то страх... стыд даже перед самим собой. Но через день все повторилось... потом еще... еще... Я думал, что остановлюсь, брошу, когда захочу... Вскоре узнал, что я у Юли не один, она подсадная утка: находит ребят, очаровывает, сажает на иглу, тем самым зарабатывая себе на дозу. Юлия -- единственная дочь в семье -- бросила институт и ходит по лезвию бритвы... Мы редко встречаемся -- любовь моя отцвела, я стоял с ней на равных. Сейчас я понимаю... мне горько и противно... Забыть героин трудно, он не дает спать, есть, жить, но болезнь излечима. Прости, мама, я скрывал от тебя -- сколько можно было, жалел тебя, знал о твоем плохом здоровье. Прости и поверь... Я выпрыгну... Я справлюсь... -- Ты сильный, сынок! Я верю тебе. Никогда раньше ты слов на ветер не бросал. Пусть любовь твоя не расцвела, но ты молод, умен, красив... Любовь придет к тебе -- настоящая, крепкая, огромная... У тебя все впереди. Главное -- покончить с героином, навсегда! Ты вновь будешь радоваться жизни, видеть в жизни только прекрасное. Разбуди в себе силу воли, стисни зубы и иди по жизни честно, смело -- построй дом, роди сына, посади дерево. Я прожила жизнь и знаю, если человек захочет, он совершит невозможное. Родись заново, сынок! Олег устроился на новую работу, не знаю: нравится ему его работа или нет, но приходит веселый, счастливый, говорит без умолку. Я начала оттаивать, оживать. Меня потянуло к людям... Мы стараемся не говорить о наркомании, по телевизору смотрим только новости и советские фильмы. Жизнь налаживается. Много читаем, обсуждаем прочитанное, спорим. И все-таки страх... остался... Я вспоминаю класс, в котором учился мой сын. Мальчиков больше, чем девочек. Я все годы была в родительском комитете. Класс был сильным в учебе, правда, примерным поведением не отличался. Где эти ребята? Многих нет совсем. Руслан, как живой перед глазами, его мама сдувала с него пылинки -- единственный сын. Отец Руслана из Дагестана. Они разошлись, и Алла воспитывала его одна. После окончания школы Руслан ушел в армию. Вернулся далеким... чужим... Устроился работать в таксопарк. Отец подарил Руслану хорошую Машину -- компенсировал Алле одиночество. Не сразу она узнала, что ее сын наркоман. Он тащил из дома вещи, золото, аппаратуру, деньги. Руслан разбился на машине -- наркотики унесли жизнь 23-летнего здорового парня, который не успел создать семью, испытать любовь, познать жизнь. Ужасна судьба Макса. Подруга Юлии Оксана посадила Макса на иглу, так же как Юля моего сына. Максу достался "золотой укол", так наркоманы называют передозировку, -- его парализовало: отказали почки, печень. Двадцать дней врачи в реанимации боролись за его жизнь. Шесть месяцев Макс лечился, он инвалид, оставил институт, работать не может, жизнь сломалась... Всегда был жизнерадостным, теперь замкнутый... убогий... Вспоминаю Игоря, он каждое утро гулял со своей собакой -- овчаркой, был женат, имел сынишку. От передозировки умер в один час, ребенок остался сиротой... Стас живет в соседнем доме, его мама работает в фирме "Доверие" уже много лет. Стас учился с моим сыном в одном институте, на одном курсе. Он познакомился с Леной, у них большая любовь. Как он сел на иглу? Лена и мама Стаса около года боролись с ним: сначала лечили, а потом отправили на 4 месяца в Москву, к родным. Когда Стас вернулся из Москвы, они с Леной поженились, у них родился сын. Стас выпрыгнул, бросил наркотики. Недавно я видела Стаса, с трудом узнала. Он превратился в настоящего мужчину, ухоженный, сильный, красивый. Я искренне порадовалась за него, он счастлив, полон жизни. С какой любовью он говорил о своем сыне! Счастья тебе, Стас! Страшная жизнь у Светланы. Ее сын Виталий вот уже три года сидит на героине. Виталий буквально вышибает деньги у Светланы, у нее несколько раз было сотрясение головного мозга, она часто лежит в больнице. Когда Виталий не колется, он плачет, просит прощения, говорит, что сам не рад такой жизни... Президент! Правительство! Дума! Мы, матери, кричим вам... Поставьте проблему терроризма рядом с проблемой наркотиков... Это неразрывные проблемы, обе уносят жизни... Мы, матери, кричим вам с самого дна -- из трущоб в виде старых хрущевок, которые разрушаются, как и наши жизни... Нам не нужен капитализм! Получив образование, наши дети не могут найти работу по специальности. Не могут найти работу с достойной зарплатой. Вся Россия торгует. Россией -- тоже торгуют. Воровство и коррупция захлестнули страну. Только богатая Россия сможет обеспечить реальную жизненную перспективу молодежи. Мы должны пойти по пути тех стран, в которых природные ресурсы, их экспорт находятся под контролем государства, и тем самым созданы возможности для решения острейших социальных проблем, в том числе и проблем молодежи. Мы ходим по бесконечно вращающемуся кругу. Опять помещики, князья, купцы... опять рабы... слуги... холопы... По телевизору видела миллионера из США -- так вот он говорил: "Каждое утро я просыпаюсь с одной мыслью -- не банкрот ли я?" Я не завидую ему, я не хочу так просыпаться, мне его жалко. Я не хочу много денег, мне дороже спокойный сон, и жить я тоже хочу спокойно, чтобы сын был здоровым, счастливым, хочу иметь внуков, рассказывать им сказки Пушкина, садить грядки с морковью... огурцами... Но не дают жить! Кто? Америка? Англия? Кто? Может, и права госпожа Новодворская, которая часто твердит: "Подохнет 50% русского народа, будем жить хорошо". Может, специально идет геноцид народа? Сегодня очень трудно разобраться в том, что происходит вокруг. Миллионы сограждан верили, что в результате "реформ", начатых в 1991 году, жизнь изменится к лучшему. Но народ обманули. Вместе с диким капитализмом в Россию пришли социальное расслоение, организованная преступность, межнациональная рознь и война, плодя нищих" бездомных, беженцев. О наркоманах знают поверхностно, понаслышке, многие спорят, что наркомания не вылечивается... У наркомана один конец -- смерть! Туман безнадежности заползает в душу. Наркомания -- неизученная болезнь. За 15 лет "реформ" страна отстала, российская наука на краю гибели. Глядя на то, как власть подходит к этой проблеме, можно подумать, что в нашей стране научные работники -- балласт, от которого нужно избавляться. Вот приехала врач "скорой", осмотрела ногу сына -- красную, опухшую -- и поставила диагноз: рожа. Врачи не могут распознать наркоманию с первого взгляда, не знают, что колются в вены на ногах, в пах. Я ехала из Адлера поездом. После Пензы два милиционера пригласили меня в соседнее купе в качестве понятой. Там ехали два молодых паренька, они редко выходили из своего купе. Когда я вошла в купе, парни были в одних плавках, а милиционеры осматривали их вещи. Из сумок достали мешок со шприцами, ампулами, таблетками, порошками. -- Это наркоманы, посмотрите на них, они уже заживо гниют. Это было правдой. У ребят на ногах были большие, гнойные язвы, они сочились. "Так вот почему они в такую жару ходили в длинных трико", -- подумала я. Несмотря на приятную внешность, на них было противно смотреть. Чувство брезгливости накатило на меня. Вот их рассказ: "Мы из города Орска, родители наши видные деятели, богатые люди. Мы попали в аварию на "мерседесе", долго лечились. Едем из Сочи домой". У них были богатые вещи, много валюты. Я спросила: "Не стыдно было раздеваться и купаться в море, показывая гнилые тела?" Даже не обидевшись, ребята ответили: "Купались одни, уходили от людей подальше". С того времени я не купаюсь нигде, кроме своей ванны. У меня отвращение к воде. Милиционеры сказали, что жить им осталось совсем немного, несколько месяцев. Значит, богатые тоже плачут. У ребят изъяли наркотики, шприцы... Как они страдали без наркотиков! На каждой станции они, трясущиеся, мокрые от пота, покупали коньяк, вино, водку, пиво. Потом один вообще слег... Пьяны они не были -- это была ломка... Их корежило и ломало... Глаза бешеные... В них сквозил страх... Страх перед болью... Это зомби... Богатые тоже теряют своих детей... Со всей ответственностью заявляю, что наркомана можно спасти, но не всем это под силу. Люди, которые работают от зари до зари, не имеют свободного времени на своих детей. Государство перестало заботиться о людях, детях -- им нечем заняться: нет стадионов, клубов, кружков, дети растут сами по себе на чердаках и в подвалах. С детства курят, нюхают клей. Некоторые затурканные родители -- сами запиваются, отстраняясь от своих детей. Ф.М. Достоевский писал; "Потеряв цель и надежду, человек с тоски обращается в чудовище... в кусок мяса, с зубами и желудком и с неутомимой жаждой самых зверских телесных наслаждений, а за удовлетворение самого малейшего желания он способен хладнокровно убить... зарезать..." Люди! Опомнитесь! Нам нужно создавать гражданское общество. Объединяться, бороться сообща -- вместе, всем миром! Печально я гляжу на наше поколенье! Его грядущее иль пусто, иль темно, Меж тем под бременем познанья и сомненья В бездействии состарится оно. К добру и злу постыдно равнодушны, В начале поприща мы вянем без борьбы, Перед опасностью позорно малодушны И перед властию презренные рабы. М.Ю. Лермонтов Эти стихи написаны давно, но будто вчера, это о нас написано. Мы нормальные люди и должны уметь защищать свою Родину, землю, детей... Повзрослевшие юноши, девушки, чувствуя свою ненужность, неустроенность, идут на панель, в наркоманию. Как у нас сейчас говорит руководитель производства; "Не нравится, уходи. У меня за воротами сотни стоят". Если ребята идут устраиваться в фирмы, то сколько унижений проходят: то рубашка не та надета, то ботинки не такие, -- как лошадь при продаже, осматривают со всех сторон, скоро зубы будут осматривать. Вот причины, по которым наши дети падают в пропасть. А как мы думаем и говорим о наркоманах -- с презрением, отвращением, как об отбросах общества. Согласна: есть и отбросы, отморозки -- они неисправимы и неизлечимы. Но есть среди них разумные, талантливые, добрые, умные -- за таких надо бороться. Многих можно еще спасти, они принесут пользу государству, людям. Надо помнить, мы русские люди, нас нельзя сломить, поставить на колени, вместе мы победим! "Мое поражение не будет означать, что нельзя победить. Многие потерпели поражение, стараясь достичь Эвереста, и в конце концов Эверест был побежден..." -- Эрнесто Че Гевара. РОДИСЬ ЗАНОВО, СЫНОК! С. Градова И 38 Исповедь матери наркомана. -- Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2004. -- 32 с, ISBN 5-7620-1041-4 NoС. Градова, 2004

Мы никак не могли встретиться, всё время что-то мешало. Честно говоря, я и не торопила встречу, побаивалась бередить старую материнскую рану. А она вот так сразу, без особых вступлений, начала непростой разговор:

Меня убеждали - время лечит. Да вот что-то не получается. Всё помню, как вчера, в мельчайших подробностях. Моя беда как трофическая язва, всё так же разъедает душу, как и тогда. А ведь двенадцать лет прошло, целых двенадцать лет…

Ирина Александровна Харьковская - врач-логопед. Белый халат, зачёсанные назад волосы, большие, выразительные глаза. Красивая, немолодая женщина, пережившая страшную беду - потерю единственного сына. Но не буду пока про потерю. Буду про приобретение. У неё долго не было детей. И вдруг, когда уже не ждала, не гадала, затаился под сердцем маленький комочек, заявивший о себе восторженно и счастливо: я уже есть, я буду… Радость, ну какая же была радость! Врачи качали головами, говорили о риске, а она не хотела их слышать, знала - выносит.

Сделали кесарево. И родился у Ирины Александровны сын. Назвали Константином. Рождение ребёнка действует на женщин по-разному. Кто-то сокрушается, теперь уж какая учёба, кому-то приходится делить любовь между мужем и новорождённым, кто-то мучительно и долго привыкает к своим материнским обязанностям! Она же - ликовала! Свет в окошке - pодившийся сын. Всё стало вокруг незначительным, не важным, померкли такие ещё недавно желанные прожекты, только он, больше никто. Долгожданный первенец рос и креп на радость родителям. Закончил школу, поступил в медицинский. Вот уже и диплом «обмыли». Пришёл слегка навеселе усатый, взрослый, обнял её, подвёл к зеркалу:

Ну, матушка, разве я у тебя не красавец? А вместо радости сердце заныло. Вещее материнское сердце, сколько написано о нём, не обманешь его, чувствует. Она вдруг отчётливо ощутила, что всё в жизни сын уже сделал, уже ничего больше не будет, ничего… Мысль: он не будет жить - была такой ясной и сформулированной, что Ирина Александровна прикрыла рукой рот, боясь, что страшные слова произнесутся сами. Потом забыла и не вспоминала до самого отъезда сына на Волгу. Группа выпускников, дипломированные врачи, ехали под Астрахань позагорать, накупаться, порыбачить. Загрузили её автомобиль под завязку, палатки, спальные мешки, коробки с консервами, да ещё она целое ведро беляшей напекла им в дорогу. Вела машину уверенно, спокойно, а сердце ныло, не хотело расставания. А вот и всё.

Ну, матушка, не скучай, вернусь загорелый, здоровый и дово-о-о-льный.

Костя, - сказала она тихо, - мне кажется, ты утонешь. - Ну, матушка, ты даёшь, чтобы я, знатный пловец, ну, надумала…

Из сердца выплеснулись те слова, из вещего материнского сердца.

…Какой же русский не любит быстрой езды! Моторка мчалась по водной глади, летела как пушинка, едва касаясь воды. Красивый юноша с удовольствием подставлял загорелое лицо солнцу.

И вдруг на полном ходу выключился мотор, лодку качнуло, и Константин вылетел из неё. Он, правда, кричал, несколько раз крикнул. С берега бросился в воду его друг Андрей Решетников, уже без сознания вытащил его на берег. Встал на колени перед умирающим другом. Взмолился, неверующий, некрещёный, никогда в Боге не нуждавшийся:

Спаси его, если Ты есть, спаси его! Константин умер.

В тот день, вернее, в ту минуту, когда это произошло, Ирина Александровна была на даче. Вдруг у неё подкосились ноги, стало пусто на сердце, такая немыслимая пустота… Села и не могла подняться. Напрасно звала её старенькая мама, просила включить телевизор. Константин умер некрещёным. И мать бросилась в храм с бедой.

Чтo делать, батюшка, сын у меня утонул.

Крещённый?

Что же вы хотите…

Потом случилось непонятное. Она ехала по делам в своём автомобиле и вдруг в районе Сущевского вала, сама не понимая почему, резко развернула машину и поехала совсем в другую сторону. Зачем? Куда? Только возле Знаменского храма у метро «Рижская» перевела дух. Вот, оказывается куда, вот, оказывается, зачем. Вошла в тишину лампадных огоньков, увидела стоящего у амвона батюшку. Упала в ноги.

Мне плохо. Помогите мне. У меня сын утонул. И опять те же вопросы:

Крещённый? - Нет.

А вы сами? - Нет тоже.

Ничего, матушка, ничего. Будем молиться… Он долго говорил с ней, он утешал её скорбь простыми словами, сострадая и плача вместе с ней. Звали священника отец Сергий Вишневский. Он и окрестил её вскоре. И стал ей духовным отцом. Теперь уже крещённая, Ирина Александровна стала молиться об утонувшем сыне. Она сама сложила молитву Божией Матери и каждый вечер плакала и молилась, молилась и плакала. Потом батюшку перевели в Ярославскую епархию, писала ему письма, он ей, когда приезжал в Москву, обязательно звонил, звонит и поныне. Ниточка молитвенной, духовной связи не прерывается.

А в храм пришёл новый батюшка, отец Феодор. И он принял на себя боль несчастной матери. Он-то и сказал, что где-то, то ли в Троице-Сергиевой лавре, то ли в Духовной академии есть икона «Спасительница утопающих». Хорошо бы найти её, если получится. Ещё бы не получилось! Она седлает своего «коня» и гонит его в сторону Сергиева Посада. В растерянности ходит по монастырскому двору, спрашивает про икону, на неё смотрят с удивлением, разводя руками. Уехала ни с чем. Потом поехала опять, мысль об иконе не давала покоя. Пытается попасть в Духовную академию, может там знают, но через проходную пускают не всех. На третий раз она всё-таки попала. По длинному академическому коридору вошла в какой-то кабинет.

Простите, я ищу икону «Спасительница утопающих».

Человек за столом недоуменно смотрел на неё. - У меня сын утонул, я хочу приложиться к ней. Дверь была приоткрыта.

Александр! - окликнул человек проходящего мимо семинариста, - Александр, нет ли у нас в музее иконы «Спасительница утопающих»?

Есть, - ответил семинарист, - в четвёртом зале. И вот её уже ведут к иконе.

Небольшая. Лик Божией Матери скорбен и задумчив. Она прижимает к себе Богомладенца, а он щёчкой прильнул к Матери, доверчиво и кротко. Вот она какая, «Спасительница утопающих». Ирина Александровна встала перед ней на колени и молилась, молилась. Потом достала из сумки листочек с молитвой, которую сама сложила, и положила этот листочек за икону.

Матушка, - семинарист Александр стоял рядом. - Матушка, у вас беда какая-то?

Сын утонул, в Волге…

В Волге? ! - вскрикнул Александр, - в Волге! Я же, матушка, сам в Волге тонул.

Рассказал. Чудесный летний день. На моторке поехали на прогулку. На середине реки решили бросить якорь, нога Александра запуталась в тяжёлых цепях и он улетел вместе с якорем в воду.

Помню, как диск солнца такой яркий, пронизывающий воду, стал темнеть и удаляться. Я пошёл ко дну. Взмолился! А разве до того вспоминал о Боге? Жизнь прожигал, о будущем не думал. Взмолился: «Помоги Господи, если спасёшь меня, всю оставшуюся жизнь Тебе служить буду». И боль страшная, кусок мяса на ноге вырвало якорем и я освободился от его пут. Кровь, боль страшная, но жив…

Он сдержал слово. Поступил в семинарию. Теперь вот закончил её и служит на приходе под Саратовом. Интересно: семинарист Александр шёл мимо раскрытой двери именно в ту минуту, не раньше, не позже. И он, именно он, переживший страх утопающего человека, подвёл Ирину Александровну к иконе. Для неё это было Божиим промыслом. А для него?

Спасибо, вы ведь мне путь к иконе указали. Я и не вспоминал о ней. Теперь буду каждый день приходить сюда и прикладываться.

С тех пор она приезжает сюда постоянно. Её уже знают, разрешают приложиться к иконе. Один раз церковно-археологический кабинет оказался закрытым и одна из сотрудниц музея вынесла икону Ирине Александровне. - Прикладывайтесь. Здесь её принимают тепло, участливо, сострадая. Здесь, у иконы, она отогрела своё изболевшееся сердце, здесь первый раз примерила к себе мысль о том, что жизнь продолжается, и она должна жить памятью сына, своей работой, своими непростыми земными проблемами. И здесь она вымолила себе сон.

Яркая зелень лугов, цветы, бирюзовое небо. Пиршество красок, от которых щурятся глаза и ликует сердце. И её сынок маленький, весёлый, непоседливый. Они бегают по прекрасному лугу, и так им сладко, так хорошо, так беззаботно. Проснулась с лёгким сердцем и с лёгким сердцем прожила день. Отсвет того красивого сна осветил истомившуюся душу. Ему хорошо там… Вскоре к ней пришёл друг Константина, Игорь Заика.

Я хочу окреститься, Ирина Александровна, будьте моей крёстной матерью.

Она согласилась. Потом пришёл Руслан Ершов с женой Ольгой с той же просьбой. Потом крестился Андрей Решетников, кричавший в тот страшный день: «Спаси eгo!» - и разуверившийся в Божией помощи. Видимо, пример матери погибшего друга, развернувшей однажды свой «Жигуль» в сторону храма, оказался единственно правильным в этой непростой, путаной жизни, где многое становится понятным только через страдания и чёрную беду. Она стала крёстной матерью и друзьям Константина - Виктору Скопинцеву, Сергею Шарапову, Ирине Матросовой.

Сейчас у неё пятнадцать крестников. Друзья Константина, их жёны, их дети, сотрудники Детского Центра восстановительного лечения № 7, где она работает, даже бывшие одноклассники. - Может, нельзя так много? - спрашивает батюшку. - Просят, соглашайся, - благословляет.

Всех их она приводит в Знаменский храм, теперь очень любимый ею. Мать некрещёного сына, вымаливающая у Господа и Пречистой Его Матери прощение за свою близорукость, она привела к крестильной купели его друзей. Материнский долг реализовала в своих крёстных детях. А икона «Спасительница утопающих» по-прежнему её главная икона.

Я чувствую её поддержку постоянно. Бывает, подкатят думы, боль в сердце, терзаю себя, представляю, как он тонул, и вдруг как будто рука чья-то отодвигает от меня худые думы, и сердце затихает в надежде на великую Божию милость.

После рассказа Ирины Александровны я стала искать об иконе «Спасительница утопающих» хоть какие-нибудь сведения. Узнала, что недалеко от Новгород-Северска в Черниговской губернии на берегу реки Десны было село Леньково. И был на Десне весьма опасный водоворот. Даже опытные пловцы с большими затруднениями переплывали ту пучину.

Случалось часто, что в этот водоворот попадали огромные гружённые хлебом, баржи. Воронка засасывала их и они становились добычей бездны. И вот на этом-то опасном месте к берегу приплыла икона. Верующие люди сначала поставили икону на горе, напротив гибельного места. Потом построили храм. С тех пор все суда, шедшие по Десне, останавливались у села Ленькова, и люди шли в храм. После усердной молитвы, они бросали жребий перед чудотворным образом, кому оставаться на барже и плыть через опасный водоворот. Остальные же шли пешком по берегу и несчастья прекратились. Вот и всё, пожалуй.

А ещё говорят, что Волга в нижнем своём русле очень жестокая и непредсказуемая. Она забирает утонувшего с собой в страшную пучину и не возвращает страдающим родственникам. Кто знает, какую последнюю молитву возносил Константин Харьковский, борясь с пучиной, может просил он милости Божией Матери к своей любимой матушке. И Волга-река вернула тело сына, и оно захоронено теперь и на могилу к нему ходят все, кто любил его, кто любит и помнит. Говорят, что материнская молитва со дна моря достаёт. А я бы сказала, что материнской молитвой можно отмолить невозможное. Константин погиб некрещёным.

Мать принимает святое крещение и встаёт на молитвенный подвиг. Она молится за сына, за то, чтобы ей были дарованы силы жить. И вместо некрещёного Константина у неё появляются её крёстные дети, за которых она в ответе теперь перед Господом. И все её, теперь уже крёщеные, дети молятся за некрёщеного Константина, молятся друг за друга, и за свою замечательную крёстную мать. Она учит их любить Господа, жить по совести и не отчаиваться, никогда не отчаиваться. Потому что отчаянье - грех, отчаянье от неверия в Господа. А если с верой…

Недавно в иконной лавке Ирина Александровна купила маленькую иконочку «Спасительница утопающих». Обрадовалась несказанно. Теперь есть у неё дома свой образок, а тот другой, в Академическом музее продолжает навещать. Написанная её рукой молитва - маленький листочек - за иконой. Божия Матерь хранит этот листочек от чужих глаз, как хранит она от отчаянья материнские сердца, всегда посылая им надежду.

Н.Е.Сухинина “Куда пропали снегири?”. М., 2006 г.

Примечание . Православная практика молитвы не знает такого способа – наше обращение к Богу должно быть личным, а записка, положеная за икону, есть свидетельство маловерия, сомнения в том, что Всемогущий Господь слышит наше личное обращение.