«Женщины для утешения» на «Станциях утешения» для Япо. Позор Японии: «станции утешения» на войне, куда насильно угоняли женщин

Все началось в 1932 году, когда в руки заместителя начальника штаба Шанхайской экспедиционной армии Ясудзи Окамура попали материалы военных преступлений японских военнослужащих. Среди них были материалы, свидетельствующие о 232 случаях изнасилований солдатами китаянок и маньчжурок. На самом деле эту цифру можно было смело умножать на десять.

Судьба населения оккупированных территорий не волновала японского генерала, однако он прекрасно знал, что сексуальное насилие, убийства и мародерство морально разлагает армию, делает ее менее боеспособной. Кроме того, венерические болезни, которыми жертвы иногда «награждали» своих «освободителей» вносили существенную лепту в число «не боевых потерь». Имея аналитический склад ума, Окамура понял, что обозначенная проблема может превратиться в мощный стимул антияпонского сопротивления. Кроме того, японский генерал понимал, что одну и ту же жертву насилуют, как правило, группой, что может обернуться вспышкой венерических заболеваний в частях.

Все эти доводы Окамура изложил в рапорте на имя командующего для обоснования предложения по созданию борделей для солдат и офицеров. Причем, сам генерал назвал их в стиле поэзии хокку - «станциями утешения». Женщин для работы на станциях планировалось набирать в самой Японии, чтобы военные в борделе могли полностью расслабиться, воображая себя самураем в гостях у гейши. Командование одобрило проект Окамуры, и в том же 1932 году в префектуре Нагасаки была завербована первая партия женщин для работы на «станции утешения» в Шанхае.

Устройство подобных заведений сами военнослужащие восприняли на «ура». Вот только количество проституток было несоизмеримо меньше количества желающих «отдохнуть». Потому клиентами первых «станций утешения» стали, в основном, офицеры. Солдаты же были вынуждены довольствоваться редкими визитами, а то и вовсе оказывались «вне игры». Потому случаи сексуального насилия местных женщин продолжались.

Катализатором стремительного роста борделей для нужд Квантунской Армии стали массовые изнасилования, произведенные солдатами после захвата Шанхая и Нанкина в 1937 году. Командование осознало, что существующее количество борделей не снимает напряжения у их подчиненных, и в 1938 году их число стало быстро увеличиваться.

Но официально японское правительство и военное министерство старались дистанцироваться от порочной практики. Потому полномочия по создания борделей были переданы в частные руки. Но что-то и осталось под военным ведомством. Таким образом, «станции утешения» были разделены на три категории. В первую входили бордели под прямым управлением японского военного командования. Это были элитные учреждения, где работали смазливые молодые японки, клиентами которых были лишь старшие офицеры.

Вторая – самая многочисленная категория, это бордели, де-юре принадлежавшие частным лицам. Ими владели, приближенные к старшим офицерам, лица. Поставку «живого товара» в них осуществляли, как они сами, так и военные. А вот проведение еженедельного медицинского осмотра проституток целиком контролировали армейские врачи. Потому как эти станции предназначались исключительно для военных. В случае выявления сифилиса – самого опасного на тот момент венерического заболевания, девушек лечили мышьякосодержащим лекарством Сальварсаном, именуемым как «препарат 606». Этим же лекарством, но в повышенных дозах, медики избавляли девушек и от беременности. Плод просто не выдерживал агрессивного химиката и умирал в утробе. После чего забеременеть вновь не представлялось возможным. В случае, если матка женщины не отторгала плод, женщина могла умереть от сепсиса.

И все равно потребность в «станциях утешения» была настолько велика, что их число продолжало увеличиваться. Женщины из Японии, даже из сельской местности, не очень жаждали ехать в Китай или Корею для работы проституткой. Кроме того, они могли потребовать от работодателя каких-то элементарных условий труда и отстаивать свои интересы. Потому уже довольно скоро, основными работницами «станций утешения» стали девушки с оккупированных территорий.

Женщин часто привозили из лагерей для интернированных. Также на оккупированных территориях публиковались объявления о приёме на работу молодых женщин. Вербовщиками практиковался метод покупки дочерей у бедных родителей для работы «санитаркой особого типа на фронте». Какую на самом деле они должны были делать работу никто не объявлял. Уже на месте девушку ставили перед фактом, давая пару дней на обучение профессии. После чего она должна была выполнять план - «обслуживать» 30 солдат и офицеров в сутки.

Наконец, третья категория «станций утешения» - сугубо частные заведения, в которых при наличии денег и желания могли «обслужить», как военного, так и гражданского клиента. По разным оценкам всего через «станции утешения» прошли от 50 до 300 тысяч молодых женщин. Хотя оценки количества сексуальных рабынь варьируются от 20 тысяч (Япония) до 410 тысяч (КНР).

15-летняя уроженка города Моджогеданг с острова Ява Ваинем Моахи была увезена из дома для работы на ткацкой фабрике. Но кроме этой работы она была обязана не сопротивляться «желаниям», приходивших прямо в мастерские, солдат. Иногда Ваинем и ее подруг насиловали прямо на рабочем месте, но в большинстве случаев солдаты уводили их к себе в казармы.

Другая девушка Явы Мардия Кхетай на момент прихода японцев уже была замужем. Но это не спасло ее от позорной участи. Японский капрал забрал женщину из поселка под предлогом стирки одежды. Он выделил Мардие небольшую лачугу, где она и делала свою работу. Помимо которой капрал или его приятели заставляли ее заниматься с ними сексом. Вскоре она забеременела. Чтобы не рожать японского ребенка, девушка стала таскать корзину с камнями: «Когда я увидела кровотечение, то почувствовала облегчение. Судьба пощадила меня и спасла от позора, поскольку мне уже не нужно было рожать японского ребенка». В конце войны Мардие удалось бежать при перевозке. Своего мужа она больше не видела.

С началом отступлений японцев в 1943-45 годах, они предпочитали расстреливать сексуальных рабынь, дабы не оставлять улик преступлений. Потому после войны в Японии прошел показательный процесс только над 11 офицерами, которых обвинили в нарушении циркуляра содержать в борделях лишь вольнонаемных женщин.

В послевоенной Японии факт принудительной проституции, нехотя признавали (доказательства уж были железные), но предпочитали о нем не вспоминать. Впрочем, в 2011 году мэр Осаки и видный японский политик Тору Хасимото, возглавляющий "Партию реставрации Японии", однозначно оправдывал такое явление: "Массовое принуждение к проституции во время Второй мировой войны было необходимой мерой... Для солдат, которые рисковали своей жизнью в ситуации, когда пули вокруг были как дождь и ветер, был необходим отдых. Система женщин для утешения была необходимостью. Это понятно любому". Хотя другие официальные лица поспешили уверить, что это частное мнение, в самой Японии многие одобрительно восприняли слова Хасимото.

И вот, в ноябре 2015 г. премьер-министр Японии Синдзо Абэ, выступая в Сеуле на пресс-конференции, заявил: "В нынешнем году исполнилось 50 лет с момента нормализации южнокорейско-японских отношений. Учитывая это, мы договорились ускорить переговоры, направленные на скорейшее решение проблемы "женщин для утешения". Однако, переговоры шли тяжело. Японцы с трудом признавали собственные грехи. Две встречи - в ноябре и декабре 2015 г., посвященные этому вопросу, завершились провалом. Сеул настаивал на принесении ему извинений от имени правительства Японии и выплате компенсаций. Токио полагал, что все вопросы между двумя странами были улажены договором от 1965 года о нормализации отношений и компенсации уже выплачены.

Однако, обе страны были вынуждены сесть за стол переговоров в третий раз под нажимом их "лучшего друга" - США. В эпоху роста напряженности между КНР и США, последние стремятся исключить разногласия в стане своих азиатских союзников. И, надо отметить, что у американцев это получилось. 26 декабря 2015 г. Япония признала ответственность за сексуальную эксплуатацию корейских женщин в годы войны. Вот только формулировка заявления по-восточному неопределенна. Хотя ранее премьер-министр Японии Синдзо Абэ заявил, что «еще раз выражает свои сердечные извинения и сожаления тем, кто в качестве «женщин утешения», пострадал психологически и физически», то по результатам последних переговоров глава МИД Японии Фумио Кисида сказал, что чувствует «глубокую ответственность» за сексуальную эксплуатацию корейских женщин в годы Второй мировой войны. Хорошо, что японцы согласились на создание специального фонда помощи бывшим секс-рабыням. Предполагается, что размер ежегодного финансирования фонда компенсации для жертв принудительной проституции составит около 8,3 миллиона долларов. Правда, в живых бывших "женщин утешения" осталось всего ничего - 47 человек, а их средний возраст - 90 лет. Но лучше поздно - чем никогда

По различным оценкам, до 200 тысяч корейских женщин содержались в качестве «женщин для утех» в японских военных борделях. С 1910 по 1945 годы Корея была японской колонией, и ее жителей вынуждали учить японский язык, а это означало, что корейских женщин было легче использовать – и общаться с ними – по сравнению с женщинами других национальностей.

Учебники по истории в Японии ничего не рассказывают об этих эпизодах, и есть немало японских политиков, которые продолжают утверждать, что женщины работали в публичных домах добровольно. Один националистически настроенный мэр в Японии недавно заявил, что использование женщин для утех в годы войны было «необходимостью».

Как рассказывается в статье, опубликованной Люси Уильямсон на Би-би-си, в Южной Корее пожилые женщины, когда-то вынужденные работать в военных борделях японской армии, доживают свои дни в доме престарелых рядом с необычным музеем, в котором рассказано об их страданиях.

Самой младшей жительнице дома сейчас 84 года, но все они говорят, что во время Второй мировой войны были сексуальными рабынями в публичных домах японской армии.

Двадцать лет назад правительство Японии публично извинилось за действия японской армии в Корее. В том заявлении говорилось, что «японская армия прямо и косвенно участвовала в учреждении и эксплуатации публичных домов и поставкой в них корейских женщин, часто против их воли».

200 тысяч кореянок, угнанных японцами в «походные бордели» – это девушки и молодые женщины, способные рожать детей. Вначале правительство и военщина Японии заманивали их добровольно под предлогом получения работы, но в дальнейшем их стали похищать и насильно угонять в бордели.

Приводятся показания бывшего члена Общества чернорабочих «Ямагути», японца Иосима Сеити о жестокости охоты за кореянками: «Я был охотником за кореянками в походные бордели для полового развлечения японской солдатни. Туда под моим командованием угнали более 1000 корейских женщин. Под надзором вооруженных полицейских мы пинали ногами сопротивлявшихся женщин, отбирая у них грудных детей. Отбрасывая двух-трехлетних детей, бегущих за матерями, мы насильно толкали кореянок в кузов грузовика, и в селах поднимался переполох. Мы посылали их как груз в товарняках и на судах в командование войсками западной части. Бесспорно, мы не набирали их, а угоняли насильно. Мы только в Корее насильственно угоняли женщин в походные бордели.

«Одну кореянку в сутки насиловали в среднем 20-30, даже более 40 японских офицеров и солдат, а в мобильных борделях – более 100. Многие кореянки трагически погибли из-за полового насилия и жестокого притеснения японскими садистами. Раздев наголо непослушных кореянок, они катали их по доскам с большими гвоздями, вбитыми вверх острием, и отрубали мечом их головы. Они душили женщин, отрезали конечности, вырезали глаза и груди, распарывали живот беременных. Их чудовищные злодеяния превышали все человеческие представления».

Сложно сказать, насколько правдивы эти цифры, физиологически женщина не может выдержать 100 насилий, а мертвых, надо полагать, японские солдаты все же не насиловали. Если правда скрыта, простор домыслам не ограничен!

Об этих сексуальных зверствах стало кое-что известно только в 80-е годы прошлого столетия. Корейские женщины, прошедшие этот ад, либо сошли с ума, либо скончались, а выжившие хранят упорное молчание.
виа

Другой частью этой "стратегии" было превращение женщин из оккупированных стран в сексуальных рабынь для японской солдатни. Это были тоже не единичные случаи, а государственная программа, осуществляемая японскими военными в оккупированных странах. И сегодня японские власти имеют наглость отрицать, что эта позорная практика имела место. Несмотря на то, что множество эпизодов было задокументировано, а некоторые ее жертвы выжили и смогли обвинить своих мучителей.

Пак Ён Сим – одна из корейских женщин, похищенная в «походные бордели» для японских солдат, что уже широко известно всему миру. Ей была навязана участь сексуальной рабыни до поражения Японии в войне. Вот ее свидетельство:

«В 14 лет я была продана в ателье одежды в квартале Хупхо портового города Нампхо (у Корейского Западного моря) и работала там кухаркой, а к марту 1938 г. попала на японскую «реквизицию девушек».

Японский рядовой полицейский насильственно конвоировал меня и 22-летнюю девушку в Пхеньян. В Пхеньянском вокзале, вижу, уже были 15 корейских женщин. Сначала в закрытом вагоне, а потом на машине увезли нас в китайский город Нанкин. Там было много японских казарм, а на улице Цзиньсюи – походный бордель, расположенный в трехэтажном доме. Здесь началась моя позорная жизнь сексуальной рабыни. Каждая комната была в размере 2×2,5 м, вокруг дома – заграждение из колючей проволоки". В первый же день прибытия несчастная была жестоко изнасилована, а в дальнейшем "клиентов" в сутки в среднем 30 солдат. То есть, сексуальных рабынь насиловали практически непрерывно. "Японские солдаты все, как один, бросились на меня, как злые звери. Если кто-то пытался сопротивляться, то немедленно следовало наказание: били ногами, кололи ножом. Или, если "проступок" был велик - рубили мечом голову...

Истощенных и заболевших, убивали и бросали в реку.

Походный бордель был кромешный ад. Через года три меня перевезли в Шанхай, а оттуда – в Рашу под Рангуном в Бирме. Там под именем «Вакахару» мне пришлось обслуживать японских пехотинцев и танкистов. Через два года опять перевезли практически на линию фронта – на границу Бирмы и Китая. Каждый день под грохот снарядов и бомб я была вынуждена удовлетворить сексуальную прихоть десятков японских солдафонов. Почти все женщины, угнанные сюда в походные бордели, погибли от заболеваний, избиения и бомбежки.

Потом едва уцелевшие корейские женщины вместе с солдатами разбитой японской армии были направлены в лагерь для военнопленных в Куньмине Китая.

Позже я вернулась на родину, но калекой – из-за болезни сердца и расстройства нервной системы по ночам мечусь в бреду. Каждый раз, когда поневоле вспоминаются те страшные дни, все тело дрожит от жгучей ненавистью к японцам.

Я жила, не зная ни семейного счастья, ни радости матери-роженицы. Думая о своем злосчастном прошлом, в моей памяти воскрешает множество соотечественниц, которые на чужбине подвергались всяким мучениям и стали неприкаянными душами. Тем более, что японское правительство бесстыдно устраивает всякие интриги, пытаясь скрыть свои преступления в тени истории.

Я призываю совесть мира оказать давление на японское правительство, чтобы оно признало преступления прошлого, взяло ответственность за них, и постаралось компенсировать понесенные страдания невинных людей».

Следует отметить, что есть свидетельства не только жертв, но и палачей - то есть японских граждан. Так, Сэйдзи Ёсида раньше служил в "обществе трудового служения государству", что было вспомогательной организацией японской полиции. В своих воспоминаниях на тему «Я так ловил корейцев», «Японцы и корейские женщины в «походных борделях» он свидетельствовал, как оккупанты угоняли корейских женщин в «походные бордели» для своих солдат (как впрочем, и женщин из всех других захваченных ими стран).

В интервью с корреспондентом японской газеты «Хоккайдо симбун» он признался:
«Я был непосредственно причастен к захвату корейских женщин для походных борделей, был охотником за рабами в буквальном смысле этого слова. По моей команде свыше 1000 корейских женщин были угнаны в бордели.
Происходило это так: мы прибывали в очередную деревню, и выгоняли всех женщин на улицу под контролем вооруженных полицейских. Если кто-нибудь пыталась бежать или сопротивляться, то ее сбивали с ног деревянным мечом. Не обращая внимания на слезы и крики, загоняли их палками в машины. Девушка это, или замужняя женщина, мать семейства, это никого не интересовало. Помнится, какую-то женщину забрали от грудного ребенка. А когда один 2- или 3-летний ребенок со слезами следовал за своей мамой, его подняли и с силой и бросили наземь. По правде говоря, речь шла не о "вербовке", а насильственном захвате женщин...»

Немало подтверждений позорной практики японской военщины имеется и среди документов союзников. Госархив США рассекречивает и публикует все новые доказательства захвата женщин в походные бордели для японских солдат.

Недавно была оглашена документация штаба генерала Макартура от 1945 г., подтверждающая эти преступления.

Документ «Учреждение аппаратов для развлечения японских солдат» был составлен 15 ноября 1945 г. от имени главного командующего объединенными войсками Макартура. В нем написано, что японские торговцы в Корее по предложению командования японских войск угнали корейских женщин в походные бордели для солдат в Бирме и других местах. При этом они действовали с разрешения и по прямому указанию японской армии…

Однако в Токио в упор не видят эти доказательства, и продолжают отрицать очевидные факты.

Отметим, что в силу ряда причин, Японии удалось уйти от ответственности за ряд преступлений, и избежать процедуры, подобной "денацификации" в Германии.

Чуть ли не каждый день генерал-лейтенант Ясудзи Окамура получал все новые и новые доклады, в которых говорилось о преступлениях японских солдат. Чаще всего они обвинялись в изнасилованиях женщин на оккупированных территориях. Проблема обещала стать слишком серьезной, поэтому Окамура задумал создать специальные «станции утешения». По представлению генерала, они могли повлиять на «уменьшение антияпонских настроений, возникавших на оккупированных территориях, а также ради необходимости не допустить снижения боеспособности солдат из-за появления у них венерических и других заболеваний».

Обслуга из местных женщин

По первоначальному плану, на станциях должны были работать исключительно японки, причем добровольно. Но вскоре от этого отказались, поскольку мало женщин соглашалось на роль проституток. Поэтому пришлось привлекать к «обслуге» женщин с оккупированных территорий. Чаще все в роли «утешительниц» выступали кореянки, китаянки и тайваньки. Японки тоже присутствовали, но их численность была несоизмеримо меньше. Есть сведения о том, что в станциях находилось несколько женщин из СССР, а также некоторых европейских стран. Но это – единичные случаи.

Поначалу японцы старались наполнить военно-полевые бордели женщинами-добровольцами. Но их, конечно, категорически не хватало. Поэтому «обслугу» начали заманивать обманом. Девушкам обещали работу и неплохую зарплату. Но в итоге они становились не швеями, санитарками или уборщицами, а сексуальными рабынями. Когда дело встало на поток, то и эти уловки уже не помогали. Требовались более радикальные меры. Тогда вербовщики наведывались в деревушки и предлагали беднякам деньги за их жен, сестер и дочерей. После оформления сделки они становились собственностью Японии. Если же по каким-то причинам купить девушку не удавалось, вход шли угрозы и избиения. К тому же, качественный «товар» иной раз просто похищали. В общем, вербовщики как могли, старались выполнить свою работу, чтобы обеспечить японских солдат полноценным и комфортным «отдыхом». Но вскоре и этот ресурс оказался исчерпанным. Поэтому к «делу» решили подключить пленных женщин и девушек из концлагерей.

Вот что вспоминал японец Иосима Сеити из Общества чернорабочих «Ямагути»: «Я был охотником за кореянками в походные бордели для полового развлечения японской солдатни. Туда под моим командованием угнали более 1000 корейских женщин. Под надзором вооруженных полицейских мы пинали ногами сопротивлявшихся женщин, отбирая у них грудных детей. Отбрасывая двух-трехлетних детей, бегущих за матерями, мы насильно толкали кореянок в кузов грузовика, и в селах поднимался переполох. Мы посылали их как груз в товарняках и на судах в командование войсками западной части. Бесспорно, мы не набирали их, а угоняли насильно».

«Станции утешения» (еще их часто называли «Батальоном комфорта») позиционировались не только как «работные дома», но и как средство для защиты солдат от венерических заболеваний. «Бонусом» шел контроль количества изнасилований в захваченных населенных пунктах. Понятно, что ни одна из версий не могла оправдать похищение и обман женщин, девушек и девочек. Но население оккупированных территорий предпочитало молчать и не мешать японцам. Любые попытки помешать им жестоко карались.

Количество станций росло с пугающей скоростью. Например, только в одном Китае были созданы примерно три сотни военно-полевых борделей для японских офицеров и солдат. Количество станций в других странах точно неизвестно. По приблизительным подсчетам всего на территории Юго-Восточной Азии существовало более четырех сотен «Батальонов комфорта».

Как уже говорилось, идею «станций утешения» предложил генерал-лейтенант Ясудзи Окамура. Он объяснил своему начальству, что подобные заведения способны изменить антияпонские настроения, которые вызваны агрессивным поведением солдат Страны восходящего солнца. К тому же, станции могли уменьшить число заболеваний различными венерическими заболеваниями.

По идее, количество изнасилований теперь должно было если и не опуститься до нуля, то хотя бы стать не таким пугающим. Но на деле получилось иначе. Число изнасилованных китаянок, кореянок и женщин других национальностей стало лишь увеличиваться. Дело в том, что «станции утешения» являлись не бесплатными организациями. За встречу с «утешительницей» нужно было заплатить. Причем для многих солдат сумма являлась солидной. Поэтому они либо прибегали к насилию, либо находили места подешевле. И пусть они не являлись официальным, здесь существовала опасность для здоровья, солдаты рисковали, не желая тратить деньги. Для рядовых стоимость услуг составляла пять йен. А офицерам и капралам «утешительницы» обходились на три йены дешевле.

Добро пожаловать в ад

Женщины, которых насильно или обманом определили в категорию «пониженной социальной ответственности», жили в аду. Каждый день им приходилось обслуживать по нескольку десятков мужчин. Двадцать-тридцать клиентов считалось «халтурой». Обычно в день приходилось от пятидесяти до шестидесяти солдат. Работа станции была четко отрегулирована, вплоть до времени, выделенного на одного солдата. Когда сеть борделей только-только разворачивалась, на утешение военный мог потратить полчаса. Со временем, когда станции стали набирать популярность, из-за наплыва посетителей время урезали в два раза (в некоторых борделях и вовсе на «все про все» выделялось десять минут). Когда минуты заканчивались, солдат уходил из комнаты, а на его место тут же приходил другой. И так с утра до вечера. Часто у женщин не было и пяти свободных минут.

Вот воспоминания Иосима Сеити о буднях станций утешения: «Одну кореянку в сутки насиловали в среднем 20−30, даже более 40 японских офицеров и солдат, а в мобильных борделях - более 100. Многие кореянки трагически погибли из-за полового насилия и жестокого притеснения японскими садистами. Раздев наголо непослушных кореянок, они катали их по доскам с большими гвоздями, вбитыми вверх острием, и отрубали мечом их головы. Их чудовищные злодеяния превышали все человеческие представления».

Жизнь «утешительниц» напоминала пресловутый день сурка, в котором они просто пытались выжить. Конечно, чуть ли не каждая вторая не выдерживала заданный темп. Поэтому смертность в борделях зашкаливала. Официально все работницы находились под неусыпным контролем врачей. Но чаще всего этот «контроль» ограничивался изнасилованием подопечных. По статистике девять из десяти женщин страдали жесточайшей депрессией, которая выливалась в самоубийство или его попытку. К началу сороковых годов суицид для станций стал самым обычным, банальным делом, на которое никто не обращал внимания. Ради достижения заветной цели – расстаться с жизнью – женщины решались на различные ухищрения. Кто-то, например, выкрадывал у клиентов опиум, а у врачей – сильнодействующие препараты. Если же ничего раздобыть не получалось, то в ход шла собственная одежда.

Но была и еще одна причина высокой смертности женщин. Японские врачи и ученые, набравшись опыта у своих немецких коллег, проводили различные медицинские эксперименты над «утешительницами». На первых порах они решили взять под контроль детскую рождаемость. Их главным стал «препарат 606», который содержал в себе большую дозу мышьяка. И хотя в борделях строго следили за контрацепцией, порой в «шестьсот шестом» возникала необходимость, чтобы прервать нежелательную беременность у какой-либо работницы.

«Препарат 606» провоцировал выкидыши, мог повлиять на развитие бесплодия, мутацию плода, а также привести к смерти несчастной пациентки.

Кто в ответе?

Информация о «станциях утешения» стала достоянием общественности уже после печально известной Нанкинской резни. Фотографии военно-полевых борделей из Нанкина попали в прессу. Это вызвало первую волну возмущения. Японские власти на это отреагировали хладнокровно и цинично. Признавать факт существования «батальонов комфорта» они отказались.

Первые извинения прозвучали лишь в девяностых годах прошлого столетия. «Чести» удостоились выжившие женщины, а также семьи погибших «утешительниц». Но уже в 2007 году Япония пошла на попятную. Премьер-министр заявил, что фактов, доказывающих насильственное обращение с женщинами, нет. Это породило вторую волну возмущения. Оказавшись под давлением, он вскоре все же отважился признать факт нарушения прав человека на «станциях утешения». Однако ни о каком финансовом возмещении морального и физического ущерба речи не шло. Власти Китая, Кореи и других стран выступили с критикой японского правительства. На их сторону, кстати, встали США, Канада и Европарламент. Так появилась резолюция, которая призывала Японию взять на себя ответственность за все ужасные события того времени.

Пак Ен Сим вспоминала, что в первый же день ее жестоко изнасиловали более десяти мужчин: «Японские солдаты все, как один, бросились на меня, как злые звери». А на следующий – их число выросло до тридцати.

Вот еще отрывок: «Если кто-то пытался сопротивляться, то немедленно следовало наказание: били ногами, кололи ножом. Или, если «проступок» был велик - рубили мечом голову… Походный бордель был кромешный ад. Через три года меня перевезли в Шанхай, а оттуда – в Рашу под Рангуном в Бирме. Там под именем «Вакахару» мне пришлось обслуживать японских пехотинцев и танкистов. Через два года опять перевезли практически на линию фронта – на границу Бирмы и Китая. Каждый день под грохот снарядов и бомб я была вынуждена удовлетворить сексуальную прихоть десятков японских солдафонов. Почти все женщины, угнанные сюда в походные бордели, погибли от заболеваний, избиения и бомбежки. Потом едва уцелевшие корейские женщины вместе с солдатами разбитой японской армии были направлены в лагерь для военнопленных в Куньмине Китая. Позже я вернулась на родину, но калекой – из-за болезни сердца и расстройства нервной системы по ночам мечусь в бреду. Каждый раз, когда поневоле вспоминаются те страшные дни, все тело дрожит от жгучей ненавистью к японцам. Я жила, не зная ни семейного счастья, ни радости матери-роженицы. Думая о своем злосчастном прошлом, в моей памяти воскрешает множество соотечественниц, которые на чужбине подвергались всяким мучениям и стали неприкаянными душами. Тем более что японское правительство бесстыдно устраивает всякие интриги, пытаясь скрыть свои преступления в тени истории. Я призываю совесть мира оказать давление на японское правительство, чтобы оно признало преступления прошлого, взяло ответственность за них, и постаралось компенсировать понесенные страдания невинных людей».

Всего же за время существования в качестве инструмента для утешения через военно-полевые бордели прошло от пятидесяти до трехсот тысяч женщин из Китая, Кореи и Тайваня. Иногда мелькают и более внушительные цифры. Но позиция японского правительства до сих пор остается неизменной. Власти Страны восходящего солнца всеми силами стараются снять с себя ответственность за военные преступления прошлых лет.

Памятник женщинам для утешения в Корее

В борделях для японских солдат во время войны находились, по разным данным, от 200 до 400 тысяч женщин из Китая, Кореи и других стран. О том, что с ними случилось, многие выжившие предпочли не вспоминать никогда. К тому же о трагедии заговорили не так давно, в начале 80-х, когда многих женщин уже не было в живых.

«Станции утешения», а иначе полевые бордели, начали открываться еще в 30-е. В 1932 г. генерал-лейтенант Ясудзи Окамура обратился к командованию с просьбой об организации для армии публичные дома. Мотивировал он свое предложение тем, что японские солдаты насилуют женщин и заражаются от них венерическими заболеваниями. К тому же местное население начинает проявлять антияпонские настроения.
Первую «станцию» открыли в Шанхае. Сначала там работали японские женщины, прибывшие добровольно. Но с увеличением популярности подобных заведений туда начали привозить заключенных из филиппинских и индонезийских лагерей, а также набирать местных.
Объявления обещали «работу для девушек», и на эти призывы откликнулись немало кореянок и китаянок. Им предлагалось стать «санитарками особого типа» за приличные деньги.

Рабство

«Работа для девушек» оказывалась службой в борделях. Ежедневно каждая из них должна была принимать до 30 солдат, а по выходным их количество достигало пятидесяти. Изначально «станции утешения» назывались «нигучи». Это слово означало «29/1» и считалось «идеальной» нормой работы каждой девушки.
Чтобы избавить солдат от вероятности получить венерическое заболевание, девушек еженедельно осматривали врачи. Нередко медики тоже насиловали их. Если девушка оказывалась беременной или зараженной, то вводили препарат-606 - антибиотик террамицин, который вызывал выкидыши и приводил к бесплодию.

С 1944 г. из жительниц Кореи начали формировать добровольные трудовые отряды, декларируя, что они будут работать на ткацких фабриках, секретарями в Вооруженных силах, медперсоналом. Но обещаниям верили немногие, поэтому на «станции утешения» угоняли девушек, встреченных на улицах, захваченных в их собственных домах.
В число будущих рабынь попадали и маленькие девочки, и подростки. Большинству было 15-17 лет. Забирали всех, даже неместных. Например, угнанной оказалась гражданка Нидерландов, которой пришлось провести в борделе до освобождения острова Ява в 1945 г.
Одна из доживших до наших дней «женщин для утешения» вспоминала, что солдаты ворвались в дом к ее семье за рисом. Она не смогла убежать, потому что по древнему обычаю ее ступни были изуродованы бинтованием - такие девушки даже ходили с трудом. Женщин заталкивали в грузовики, матерей отрывали от младенцев и далее будущих «утешительниц» везли как груз в товарных поездах и на кораблях.

Корейские девушки были особо ценным «товаром»: они хорошо говорили по-японски, потому что с 1910 г. Корея была японской колонией.
Кореянки, как и японки, были абсолютно бесправны - даже арабские женщины к тому времени находились в лучшем положении. К тому же в Японии и подконтрольных ей территориях проституция была легализована и мало чем отличалась от рабства даже в обычных борделях. Туда продавали девушек их родственники, и они оказывались полностью подчиненными хозяевам. Чтобы забыться, девушки из «станций утешения» воровали у солдат опий, многие пытались покончить с собой: горстями ели лекарства, вешались на полотенцах и своей одежде.

«Станции утешения»

Они обычно размещались в бараках, обнесенных колючей проволокой. В комнатах не было ничего, кроме нескольких циновок и иногда раковины. Часто это были комнаты на нескольких человек, в отдельных случаях - закутки по паре метров. Во время Второй мировой войны японская армия, как и немецкая, прямо контролировала деятельность «станций утешения».
К 1942 г. в Китае действовали 280 полевых борделей, всего же их число доходило до 400. Большая их часть формально принадлежала частным лицам, на деле же они контролировались военными. Небольшая доля открыто управлялась военным командованием. Третьей частью на самом деле владели не военные, но это была уже форма «станций утешения», открытая для всех, в том числе для простых японцев.

Впрочем, открытие борделей, как выяснилось позже, от насилия в оккупированных городах не спасало. За посещение борделей нужно было платить, а солдаты не хотели расставаться с деньгами.
В 1937 г. в Нанкине и Шанхае произошли массовые изнасилования, несмотря на наличие в этих городах «станций утешения». «Нанкинская резня» стала одной из самых кровавых страниц в истории войны: мужчин закалывали штыками, а женщин всех возрастов насиловали прямо на улицах. При отступлении армии девушек убивали.

Массовые смерти были и в ходе деятельности борделей - ослабевших добивали прикладами, им отрубали головы, могли зарезать за неповиновение. До конца войны дожили несколько сотен человек. Многие не рассказали о произошедшем с ними до самой смерти, считая, что их история станет позором для всего рода.
Часть корейских девушек навсегда осталась в Китае, не решившись вернуться на родину. Некоторых девушек смогли выкупить их родители за рис или украшения. Но часто отцы и матери безуспешно приходили к «станциям утешения» и предлагали себя в качестве бесплатных работников для армии.

Признание трагедии

Десятилетиями Япония не признавала свою вину. Даже сейчас, когда последние выжившие не делают секрета из произошедшего, некоторые японские политики считают существование «станций утешения» оправданным «условиями войны».
В 2007 г. премьер-министр Японии Абэ заявил, что массовость пострадавших не доказана. Политики апеллируют к тому, что девушки якобы шли работать на «станции» добровольно, а условия работы там были мягкими. Однако мемуары, как и выжившие женщины, некоторые из которых добровольно стали живым свидетельством в специальных домах для бывших утешительниц, это опровергают.
Недавно в качестве доказательства «комфортных условий» пребывания в таких борделях в газете Sankei Shimbun были опубликованы материалы американской разведки о деятельности «станции утешения» в Бирме. Там якобы женщины получали подарки, у них было много денег, они ходили за покупками, а некоторые солдаты к ним даже сватались.
Долгое время Япония оправдывала свое бездействие тем, что все спорные вопросы были якобы решены Договором о восстановлении отношений с Кореей в 1965 г., где оговаривались репарации всем пострадавшим за время оккупации.

В 2015 г. Япония признала ответственность перед Южной Кореей и приняла решение выплатить компенсации. С Китаем соглашения достичь не удалось, а с Северной Кореей дипломатических отношений нет. Против достигнутой договоренности выступают и сами женщины, и активисты из движений в их поддержку.
Китайская и корейская стороны опасаются, что замалчивание трагедии продолжится и в японских учебниках истории так и не появится ничего о «станциях утешения».
В 2016 г. на экраны вышел южнокорейский фильм «Возвращение духов», посвященный «утешительницам».
Уже в 2017 г. Япония отозвала посла и консула из Южной Кореи за установку памятника «женщинам для утешения» напротив генконсульства в Пусане.

В борделях для японских солдат во время войны находились, по разным данным, от 200 до 400 тысяч женщин из Китая, Кореи и других стран. О том, что с ними случилось, многие выжившие предпочли не вспоминать никогда. К тому же о трагедии заговорили не так давно, в начале 80-х, когда многих женщин уже не было в живых.

«Станции утешения», а иначе полевые бордели, начали открываться еще в 30-е. В 1932 г. генерал-лейтенант Ясудзи Окамура обратился к командованию с просьбой об организации для армии публичные дома. Мотивировал он свое предложение тем, что японские солдаты насилуют женщин и заражаются от них венерическими заболеваниями. К тому же местное население начинает проявлять антияпонские настроения.
Первую «станцию» открыли в Шанхае. Сначала там работали японские женщины, прибывшие добровольно. Но с увеличением популярности подобных заведений туда начали привозить заключенных из филиппинских и индонезийских лагерей, а также набирать местных. Объявления обещали «работу для девушек», и на эти призывы откликнулись немало кореянок и китаянок. Им предлагалось стать «санитарками особого типа» за приличные деньги.

Рабство

«Работа для девушек» оказывалась службой в борделях. Ежедневно каждая из них должна была принимать до 30 солдат, а по выходным их количество достигало пятидесяти. Изначально «станции утешения» назывались «нигучи». Это слово означало «29/1» и считалось «идеальной» нормой работы каждой девушки.
Чтобы избавить солдат от вероятности получить венерическое заболевание, девушек еженедельно осматривали врачи. Нередко медики тоже насиловали их. Если девушка оказывалась беременной или зараженной, то вводили препарат-606 - антибиотик террамицин, который вызывал выкидыши и приводил к бесплодию.
С 1944 г. из жительниц Кореи начали формировать добровольные трудовые отряды, декларируя, что они будут работать на ткацких фабриках, секретарями в Вооруженных силах, медперсоналом. Но обещаниям верили немногие, поэтому на «станции утешения» угоняли девушек, встреченных на улицах, захваченных в их собственных домах.
В число будущих рабынь попадали и маленькие девочки, и подростки. Большинству было 15-17 лет. Забирали всех, даже неместных. Например, угнанной оказалась гражданка Нидерландов, которой пришлось провести в борделе до освобождения острова Ява в 1945 г.
Одна из доживших до наших дней «женщин для утешения» вспоминала, что солдаты ворвались в дом к ее семье за рисом. Она не смогла убежать, потому что по древнему обычаю ее ступни были изуродованы бинтованием – такие девушки даже ходили с трудом. Женщин заталкивали в грузовики, матерей отрывали от младенцев и далее будущих «утешительниц» везли как груз в товарных поездах и на кораблях.
Корейские девушки были особо ценным «товаром»: они хорошо говорили по-японски, потому что с 1910 г. Корея была японской колонией. Кореянки, как и японки, были абсолютно бесправны – даже арабские женщины к тому времени находились в лучшем положении. К тому же в Японии и подконтрольных ей территориях проституция была легализована и мало чем отличалась от рабства даже в обычных борделях. Туда продавали девушек их родственники, и они оказывались полностью подчиненными хозяевам.
Чтобы забыться, девушки из «станций утешения» воровали у солдат опий, многие пытались покончить с собой: горстями ели лекарства, вешались на полотенцах и своей одежде.

«Станции утешения»

Они обычно размещались в бараках, обнесенных колючей проволокой. В комнатах не было ничего, кроме нескольких циновок и иногда раковины. Часто это были комнаты на нескольких человек, в отдельных случаях – закутки по паре метров.
Во время Второй мировой войны японская армия, как и немецкая, прямо контролировала деятельность «станций утешения». К 1942 г. в Китае действовали 280 полевых борделей, всего же их число доходило до 400.
Большая их часть формально принадлежала частным лицам, на деле же они контролировались военными. Небольшая доля открыто управлялась военным командованием. Третьей частью на самом деле владели не военные, но это была уже форма «станций утешения», открытая для всех, в том числе для простых японцев.
Впрочем, открытие борделей, как выяснилось позже, от насилия в оккупированных городах не спасало. За посещение борделей нужно было платить, а солдаты не хотели расставаться с деньгами. В 1937 г. в Нанкине и Шанхае произошли массовые изнасилования, несмотря на наличие в этих городах «станций утешения». «Нанкинская резня» стала одной из самых кровавых страниц в истории войны: мужчин закалывали штыками, а женщин всех возрастов насиловали прямо на улицах.
При отступлении армии девушек убивали. Массовые смерти были и в ходе деятельности борделей – ослабевших добивали прикладами, им отрубали головы, могли зарезать за неповиновение. До конца войны дожили несколько сотен человек. Многие не рассказали о произошедшем с ними до самой смерти, считая, что их история станет позором для всего рода. Часть корейских девушек навсегда осталась в Китае, не решившись вернуться на родину.
Некоторых девушек смогли выкупить их родители за рис или украшения. Но часто отцы и матери безуспешно приходили к «станциям утешения» и предлагали себя в качестве бесплатных работников для армии.

Признание трагедии

Десятилетиями Япония не признавала свою вину. Даже сейчас, когда последние выжившие не делают секрета из произошедшего, некоторые японские политики считают существование «станций утешения» оправданным «условиями войны». В 2007 г. премьер-министр Японии Абэ заявил, что массовость пострадавших не доказана.
Политики апеллируют к тому, что девушки якобы шли работать на «станции» добровольно, а условия работы там были мягкими. Однако мемуары, как и выжившие женщины, некоторые из которых добровольно стали живым свидетельством в специальных домах для бывших утешительниц, это опровергают.
Недавно в качестве доказательства «комфортных условий» пребывания в таких борделях в газете Sankei Shimbun были опубликованы материалы американской разведки о деятельности «станции утешения» в Бирме. Там якобы женщины получали подарки, у них было много денег, они ходили за покупками, а некоторые солдаты к ним даже сватались.
Долгое время Япония оправдывала свое бездействие тем, что все спорные вопросы были якобы решены Договором о восстановлении отношений с Кореей в 1965 г., где оговаривались репарации всем пострадавшим за время оккупации.
В 2015 г. Япония признала ответственность перед Южной Кореей и приняла решение выплатить компенсации. С Китаем соглашения достичь не удалось, а с Северной Кореей дипломатических отношений нет. Против достигнутой договоренности выступают и сами женщины, и активисты из движений в их поддержку.
Китайская и корейская стороны опасаются, что замалчивание трагедии продолжится и в японских учебниках истории так и не появится ничего о «станциях утешения». В 2016 г. на экраны вышел южнокорейский фильм «Возвращение духов», посвященный «утешительницам».
Уже в 2017 г. Япония отозвала посла и консула из Южной Кореи за установку памятника «женщинам для утешения» напротив генконсульства в Пусане.